О горе Кастель мы знали, по невежеству нашему, только то, что “Кастель” в переводе с латинского – “крепость”. Поэтому в Ялте мы сели на троллейбус, и поехали к горе. Ориентируясь по карте, высадились. Было пасмурно, но гора производила сильное впечатление (высота – 439 метров). Издали мы сфотографировали ее, всматриваясь напряженно в изгибы ландшафта, думая, где именно искать крепость. И приготовились к штурму.

Встретив неподалеку от горы местную женщину, мы с разочарованием узнали, что на горе, оказывается, военная база, и проход туда закрыт. Что ж, решили пойти, пока не остановят.

Асфальтированная дорога идет наверх, мы поднимаемся, не встречая ни души. Кое-где по обочинам дороги – обнажения грунта. Я внимательно их осматриваю, но очевидно, что культурного слоя нет. Лишь изредка попадаются фрагменты керамики. В одном из обнажений, кажется, ждет удача – отполированный наконечник какого-то мраморного предмета. Что это, писало? Лощило для керамики (но почему мраморное)? Деталь фигуры? Что-то, связанное с отправлением христианского культа? Фотографируя находку, бережно кладем ее на место, в ярко-желтый песок.

Мы дошли почти до самой вершины, но так и не увидели ни малейшего следа древних укреплений. Гора покрыта густым лесом, видимость нулевая, но там, где деревья расступаются, тоже ничего не видно. Вот, кажется, и конец нашего пути: железные ворота, висящие на одной петле, предупреждающие надписи, мол, дальше лучше не соваться, сквозь порванную решетку забора видим казармы и какую-то военную амуницию вроде радаров и вертолетов.

Мнения разделяются, идти ли дальше, может, база заброшена? Наконец – лай собак, потом – заспанное лицо солдатика, развевающее наши сомнения. Идем назад.

Таким образом, любителю старины, во всяком случае, не обремененному знакомством с военными и точными археологическими картами, указывающими, что и где искать на Кастели, делать там нечего. Но уж коли мы совершили туда путешествие, впору рассказать о том, что известно историкам про эту гору.

Исследования Кастели начались еще в 19 в и точно по такой же причине, которая толкнула к ней и нас – название. Дюбуа был поражен ее формой “плоского купола”, впоследствии геологи разрезали ее своими подземными радарами, выявив, где отложения, а где – вулканические породы, но нам это, честно говоря, не интересно.

В 19 в путешественники видели мощные укрепления на горе – сложенные из огромных как бы гранитных блоков стены в три ряда. Кладка всухую. Татары называли Кастель Демир-Капу, что значит “Железные ворота”, имея в виду именно эти укрепления, которые должны были им, привыкшим в лучшем случае к глинобитным стенам, казаться воистину железными. К началу 20 в развалины трех стен уже исчезли, однако, еще были видны следы жилых домов, крепид (устройств, поддерживающих древнюю дорогу от обрушения), оград, отдельные камни от стен крепости. Видимо, крепость потеряла значение уже в Средневековье, поскольку наряду с ней прослеживались и остатки монастыря, к которому шел водопровод, сделанный из керамических труб, несший воду из источника за несколько километров. На старом плане 1832 года мы читаем, что монастырь был посвящен св. Проклу, а рядом с ним обозначены еще три церкви. Откуда взяли авторы плана эту информацию? Наверное, из рассказов местных жителей, которые должны были что-то об этом помнить.

Археологи датировали найденные ими амфоры и пифосы 8-9 вв, к каковому времени, несомненно, надо отнести и наши находки.

Первые исследователи Кастели артибутировали раннюю крепость таврам, к чему, впрочем, не надо относиться серьезно, поскольку тогда все “циклопические” сооружения считались не иначе, как таврскими. Народная память связала крепость на Кастели с царицей Феодорой, властительницей княжества Феодоро. Тут, я думаю, смешалось название княжества и имя его правителя. Я полагаю, что Феодоры никогда не существовало в действительности, однако, это не значит, что фантастична и вся легенда. А она гласит, что Феодора дала обет безбрачия (реминисценция на образ херсонесской Девы), однако, это не помешало влюбиться в нее двум братьям, Ираклию и Константину (типичные позднегреческие имена, которые можно встретить века с 7-го, когда имя Ираклий стало популярным из-за правления в Константинополе одноименного императора, и позднее). Поскольку Феодора не хотела отказываться от обета, Ираклий прибыл в Кафу, к генуэзцам, и предложил им помощь в нападении на Сугдею, которая тогда находилась в составе княжества Феодоро (на самом деле, кажется, Судак никогда не принадлежал княжеству). После того, как была взята Сугдея, Феодора вместе с Константином, оставшимся ей верным, бежала сначала в Алустон, а после его падения – на Кастель. Осадив мощную кастельскую крепость, генуэзцы не могли добиться успеха. Тогда Ираклий проникает в крепость по подземному ходу (куда ж в легенде без него), убивает Константина, но Феодора успевает, в свою очередь, убить Ираклия. Генуэзцы пошли на штурм, Кастель была взята, а Феодора погибла. Красные лишайники на склонах горы, как верует народ – это кровь защитников крепости.

Попробуем оценить достоверность этой легенды. Судак был захвачен генуэзцами в 1365 году (но не у феодоритов, а у венецианцев). В 1380 году Золотая Орда закрепляет за генуэзцами все побережье Южного Крыма от Балаклавы до Судака. Это не понравилось владетелям Феодоро, и вызвало серию конфликтов. Окончательно княжество пало тогда же, когда и генуэзское “Капитанство Готия”, завоеванное турками в 1475. Таким образом, можно предполагать историческую основу легенды и относить ее то ли к 1365 году, то ли к 1380. В первом случае можно думать, что, после захвата Солдайи, генуэзцы захватили также Алустон и Касель, причем защитники Судака перемещались по тому маршруту, который описан в легенде – сначала попытались отстоять Алустон, потом Кастель, после чего потеряли побережье. Возможно также, что легенда слила в одном сообщении разновременные события. Второй вариант предполагает, что, захватив Солдайю в 1365-м, генуэзцы на этом успокоились, поскольку их сдерживали как Золотая Орда, так и Феодоро, имена князей которого иной раз подозрительно напоминают татарские. Но в 1380 Тохтамыш, известный предатель, “сдал” генуэзцам все побережье, и им осталось лишь с помощью оружия присвоить себе то, что принадлежало им на бумаге. Тогда эпизод захвата Кастеля и Алустона нужно отнести к 1380 году.