Большой каньон… В Ялте о нем говорят все; кто-то уже оттуда, кто-то еще собирается. Экскурсии в Большой каньон продаются на каждом квадратном метре набережной. Нам стало интересно: а реально ли совместить удовольствие от общения с крымской природой и исторический интерес? Иными словами, было ли в окрестностях Большого каньона что-то исторически значимое, о чем умалчивают все путеводители?

Сказано – сделано, едем. Дорога очень трудная, потому что – сначала по серпантину на Ай Петри, потом вроде бы по равнине, но затем – снова по серпантину; кого-то на заднем сиденье тошнит.

Большой каньон – это ущелье, заросшее лесом, длиной около трех километров, которое врезается в массив Ай Петри с северной стороны. В географическом смысле Большой каньон – это “залив”, который вдается в Ай Петринскую яйлу с северо-запада, с плато, на котором расположены все великие пещерные города; но до них от Большого каньона далековато. Каньон расположен практически напротив Ялты, надо только через хребет перевалить, но дорога, как говорилось, трудна. Та, по которой мы ехали – проложена еще в 19 в, из чего можно заключить, что по ней двигались люди и прежде (хотя через перевалы все-таки приятнее).

У Большого каньона как места для жизни два достоинства: 1. Много воды. 2. Место укромное. Укромное настолько, что современная наука открыла Большой каньон только в 1923 году. О том, что на самом деле люди знали о нем много раньше, говорят хотя бы татарские имена речек, ручейков, озер... Крым не так велик, каждый угол его известен местным жителям.

Есть фанаты Большого каньона; я читал в Сети рассказы людей, которые каждое лето ездят в каньон, и только туда. Меня он, честно, не впечатлил. Представьте себе ущелье, по дну которого течет речка. Ущелье не такое уж и узкое, как пишут. Высота стенок около 350 метров, ширина – метров 100, наверное. Все поросло густым лесом. Ты идешь в цепочке, и видишь: 1. Спину товарища. 2. Листья. 3. Грязь под ногами. Говорят, осенью там лучше – листва падает, видно все и далеко.

Большой каньон образовался 80-85 миллионов лет назад, когда из-за очередной тектонической подвижки возник разлом. Его углубила река Аузун Узень (Устьевая, или Ротовая река; рисунок 1), и через 1,5-2 миллиона лет каньон был уже готов.

Коли я коснулся татарских названий, попробую дать небольшой и далеко не полный перечень их, поскольку расшифровка слов – тоже своеобразная археология, только лингвистическая. Про Аузун Узень я уже говорил. Название чисто техническое, однако, с самой рекой связана своеобразная легенда. "Наши крестьяне рассказывают, что по ночам из расселины Аузун-узеня доносятся дикие вопли, визги и хохот - то шайтаны справляют свои свадьбы”, - писал “первооткрыватель” Большого каньона. Таким образом, можно предположить, что каньон или какая-та его часть считалась у местного населения “нечистой”. Вообще замечено, что христианство относится к водным источникам, как правило, с пиететом, тогда как большинство традиционных религий склонны не доверять термальным водам, гейзерам, карстовым источникам, горным рекам. Ниже мы увидим, что здешние христиане не разделяли опасения мусульман.

Знаменитая Ванна молодости (на самом деле, просто углубление в скале, куда набирается вода речки Аузун Узень, и в которой надо плюхаться и визжать, чтобы показать себя образцовым туристом; рисунок 2) у местного населения называлась Кара Голь, то есть Черное озеро. С другой стороны, есть в каньоне и Сары Узень, или Желтая река (рисунок 3), к которой примыкает Сары Кая (Желтая скала); скала Кизил Кая (Красная) находится на противоположной стороне каньона. Такая концентрация цветовых названий заставляет предположить, что они не случайны. Может быть, они каким-то образом маркируют стороны света? Ведь свет и цвет (чувствуете, что и в русском языке эти слова похожи) очень сильно связаны у татар и вообще у тюркских народов (в том числе у турок). Если мы посмотрим на план каньона (у меня есть только один, и не очень исправный), то увидим, что Желтая скала и Желтая река находятся на западе, Черное озеро на востоке, и Красная скала на юге. Наша гипотеза, кажется, подтверждается. То, что желтый цвет был символом запада, хорошо видно из того, что Золотая Орда (мы не вдаемся здесь в дискуссию о том, когда появилось это название и как оно трансформировалось) – это самый западный улус Монгольской империи. Известно и соотнесение юга с красным цветом, и востока с черным. Мы видим, таким образом, сакральную, цветовую символику каньона, из которой можно заключить, что его территория была у местных жителей своего рода образом мироздания и, если можно так сказать, святилищем, созданным самой природой.

Цветовой символикой топонимика Большого каньона не исчерпывается. Коровья пещера, или Туар Хоба, намекает нам на развитое скотоводство окрестных татар; действительно, до самого последнего времени в этой пещере прятали стада, спасая их от непогоды. Река Алманчук – Яблоневая, говорит о садоводстве.

Есть группа чисто описательных названий, как то Куру Узень (Сухая речка), источник Джевезлик – Ореховый (там на самом деле есть заросли грецкого ореха). Есть несколько татарских названий, перевода которым я не нашел.

О греческих именах стоит поговорить особо, поскольку они явно еще более древние. Это скала Сотира, явно искаженное Сотера – Спасительная; можно предполагать, что там был храм в честь Христа Спасителя. Скала Трапея – явно искаженное Трапезис, то есть Стол. У греков принято было называть горы и скалы с плоскими вершинами “столовыми”. К реликтам греческого я бы отнес и скалу Сторожевую. С нее на самом деле удобно вести наблюдение за всем, что происходит в каньоне, особенно осенью. Считается, что это имя дал скале “первооткрыватель” в 1923 году, однако, я не могу исключить, что он мог просто перевести название скалы, взятое им у местных жителей, на русский. С другой стороны, если есть удобный наблюдательный пункт, причем единственный, почему мы должны исключать возможность его использования в древности?

Наконец, источник Пания, искаженное от Панея – Всесвятая. Это – эпитет Богоматери, и считается, что там был храм, посвященный ей. Источник – карстовый, и очень полноводный (рисунок 4). Он дает 370 литров в секунду, что достаточно для того, чтобы напоить небольшой средневековый город. У источника (кстати, там и скала Трапея рядышком) я остановился подольше. Где же мог быть храм? Мне говорили, что, возможно, ближе к вершине источника. Однако, там – овраг, болотце, заросли, туда не добраться. Стал карабкаться по скале. Уже через несколько метров обнаружил три плиты, которые явно испытали на себе резец камнетеса (рисунок 5). Склон крутой, где здесь храм поставить? Вот разве что небольшая площадка… И, кажется, характер почвы на самом деле указывает: храм был именно здесь (рисунок 6). На это указывают и другие признаки: развалы камней, которые могли образовывать грубую кладку в манере 13-14 вв (рисунок 7), и, как кажется, местами подточенная скала, таким образом, чтобы удобнее было самому ходить, стада гонять, стройматериалы возить (рисунок 8).

Несколько слов о знаменитом Почтовом дубе (рисунок 9). Это – огромное дерево, которое сожгли неразумные туристы в 1981 году, сегодня от него остов остался. С ним связана традиция 70-х, по которой туристы оставляли в дупле дуба письма, мол, мы тут были, а другие приходили, читали, и оставляли свои. Бессмысленная романтика в советском духе. Но не маркирует ли эта традиция более древний обычай? Действительно, дуб стоит у самого входа в каньон. Рядом с ним – скала, которая, кажется, была обжита людьми, во всяком случае, подтесана и приспособлена ими для того, чтобы на нее залезать (рисунок 10). На скале, возможно, стояли стены, поскольку у подножия фиксируется развал камней.

Вспомним об обычае меновой торговли вслепую, который существовал там, где жили разноэтничные группы населения, не желавшие вступать в контакт друг с другом, но имевшие нужду в торговле. Как правило, между племенами (как, например, между русскими и финнами на Урале) устанавливалось молчаливое соглашение, по которому "более дикие" оставляли на поляне некоторое количество товаров, "цивилизованные" приходили, осматривали, и, не трогая товара, оставляли то, что хотели бы дать взамен. Теперь приходили первые, и, если замена их удовлетворяла, брали ее. Наконец "цивилизованные" забирали то, что им принесли в самом начале; так осуществлялась торговля не только без единого слова, но даже без того, чтобы друг на друга посмотреть. Вероятно, население каньона, пользуясь своим уникальным географическим положением, чувствовало себя неподконтрольным никаким властям, однако, нуждалось в товарах, и само могло что-то производить: те же грецкие орехи, мясо и молоко. Поскольку покорить жителей каньона было нельзя, да и незачем, с ними наладили такую торговлю у дуба, который стоит как раз там, где каньон начинается. Дуб имел статус святого, как знаменитый дуб на острове Хортица на Днепре, возле которого торговали славяне в 9-12 вв и который можно было видеть еще в 19 в. С другой стороны, скала – отличное убежище на случай провокаций той или другой стороны. Наконец, где-то здесь, говорят, фиксируется средневековое поселение, уже за пределами каньона, о котором, правда, кроме глухого упоминания в популярной литературе я больше ничего не знаю.

Вот, наверное, все, что я сумел раскопать о прошлом каньона. Уверен, что его заселили еще тавры, которые вообще любили укромные места. Потом их вытеснили готы, или скорее тавры с готами слились. Готы, в свою очередь, очень скоро почувствовали себя греками, именно они примерно в 8-10 вв могли построить храм Богоматери и Христу Спасителю. Новое население, татары, обжили поначалу лишь окрестности каньона. Внутрь они залазить не рисковали (отсюда – то табуирование, которое мы видим в местных преданиях). Впрочем, в историческое время, то есть в 18-19-х вв, население в каньоне и вне его уже слилось. Каньон стал почитаться у татар святым местом. Настолько святым, что они не горели желанием показывать его русским путешественникам, и он оставался для них неведом, пока они сами на него случайно не натолкнулись.

Ежегодно в каньоне бывают десятки тысяч людей. Если среди них найдется любитель истории, я надеюсь, он сможет проверить часть наших предположений.

Евгений Арсюхин,

Наталия Андрианова,