Рисунок 1. Общий вид на Романов.

Рисунок 2. Общий вид на Борисоглебск.

Рисунок 3. Наталия Андрианова пожелала даже сфотографироваться рядом с паромом - настолько он ей понравился.

Рисунок 4. Вид на крепость Романова с реки.

Рисунок 5. Валы крепости Романова с напольной стороны.

Рисунок 6. То же сбоку.

Рисунок 7. То же со стороны реки.

Рисунок 8. Ворота крепости.

Рисунок 9. Бастион.

Рисунок 10. Булыга на склоне оврага напротив бастиона.

Рисунок 11. Место, где, вероятно, был дворец князя Романова,

Рисунок 12. Крестовоздвиженский собор.

Рисунок 13. То же, деталь.

Рисунок 14. То же, детали 19-го столетия на стороне, обращенной к Волге.

Рисунок 15. Церковь Вознесения на Леонтьевском лугу, вероятнго, на месте древнейшего храма Романова.

Рисунок 16. Музей (?) и пожарная каланча.

Рисунок 17. Окно Строгановских складов. Фото из интернета.

Рисунок 18. Церковь св. Тихона.

Рисунок 19. Вид на Казанскую Преображенскую церковь с Волги.

Рисунок 20. Она же.

Рисунок 21. Она же.

Рисунок 22. Она же.

Рисунок 23. Спасо-Архангельская церковь.

Рисунок 24. Церковь Покрова.

Рисунок 25. Поливные детали на колокольне храма Покрова.

Рисунок 26. Троицкая церковь.

Рисунок 27. Часовня возле Троицкой церкви.

Рисунок 28. Одна из эпитафий на кладбище возле Троицкой церкви.

Рисунок 29. Остатки фресок в Троицкой церкви.

Рисунок 30. Склеп в Троицкой церкви.

Рисунок 31. Вид на Троицкую церковь с Волги.

Рисунок 32. Казенное сооружение Романова.

Рисунок 33. Магазин и склад (18-19 вв) в Романове.

Рисунок 34. Дом с домовой церковью в Романове.

Рисунок 35. Воскресенский собор.

Рисунок 36. Ворота Воскресенского собора.

Рисунок 37. Колокольня Воскресенского собора.

Рисунок 38. Часовня возле оного собора.

Рисунок 39. Фреска Воскресенского собора.

Рисунок 40. Церковь Благовещения.

Рисунок 41. Здание "мэрии" Борисоглебской слободы.

Рисунок 42. "Дом с мезонином" оной слободы.

Рисунок 43. Каменный дом Борисоглебской слободы.

Романов-Борисоглебск (Тутаев)

скромный анклав Ногайской Орды

Тутаев… Имя города кажется таким “исконным”, загадочным и древним, а ведь это всего лишь – фамилия революционера, погибшего в 1918 году возле Романова-Борисоглебска. Из-за чего старый добрый Романов-Борисоглебск и переименовали в Тутаев. Спасибо хоть, что фамилия у красноармейца благозвучная оказалась.

Дефис в имени города не от аристократизма, и не от прихоти: просто до 1822 году было два города по разные стороны Волги, Романов на левом (рисунок 1) и Борисоглебск на правом (рисунок 2), а в 1822 году решили сделать один. Несмотря на то, что Романов и Борисоглебск веками смотрят, не оторвутся друг на друга, истории их не похожи. Достаточно сказать, что в Романове до 1760 года с мечетей звали на вечернюю молитву: ногайцы, поселенные тут милостью Ивана Грозного, основали на берегу Волги крошечное ханство. А Борисоглебск Христу молился, рыбу ловил, на том и богател – Романову же рыбачить запрещали. Зато Романов парусники строил за столетия до Петра с его потешными кораблями.

Чтобы осмотреть Романо-Борисоглебск, достаточно дня, можно и быстрее уложиться. Прибыв из Ярославля на автобусе (они ходят каждый час) в Борисоглебск, авторы уже через пару часов смогли похвастаться полным знанием топографии правого берега Волги. Нас пугали, что переправа в Романов, манящий с другого берега созвездием куполов, сопряжена с невиданными трудностями, поскольку “ближайший мост через Волгу находится в Ярославле” (цитата из путеводителя). Но страхи оказались преувеличенными (рисунок 3). Паром ходит не часто, зато вместе с ним каждый час курсирует теплоходик “Заря”, и практически каждую минуту – две-три моторки, переправа на которых и вовсе занимает мгновение. Цена билета везде одна – 6 рублей. Туда – на пароме, обратно – на моторке, так и сплавали. Осмотр Романова, причем детальный, занял несколько больше, чем изучение Борисоглебска, примерно 5 часов. Можно было возвращаться в Ярославль, что мы и сделали, простояв на вокзале от силы 15 минут. Так что Тутаев открыт туристу. Но столь же закрыта его история от любопытного. И для меня главная работа началась по возвращении из Романова-Борисоглебска. Удалось ли ее выполнить – решит читатель.

Предыстория

Поскольку дата основания города Романова и Борисоглебской слободы остается предметом жарких дискуссий, подберемся к вопросу исподволь, пытаясь понять обстановку, контекст, в котором зародились эти пункты.

Искони на лесистых и болотистых землях, прилегающих к будущему Романову-Борисоглебску, обитало финно-угорское племя меря. Однако, как показывают данные археологии, население в этих краях было чрезвычайно разреженным. Вероятно, здешние края просто не могли прокормить большего числа народа.

Приход славян исследователи связывают с деятельностью Ярослава Мудрого. Иногда первых славянских поселенцев рассматривают даже чуть ли не как колонистов, прибывших из Ярославля, только что основанного Мудрым. Но Ярославль в первые столетия своего существования оставался очень маленькой крепостью, и представить, что он вел какие-то колонизационные дела, невозможно. Скорее, речь идет об общем миграционном потоке славян, который шел с юга, и захватил как “стрелку” Которосли и Волги, где заложили Ярославль, так и регион выше по волжскому течению.

Весь этот поток, скорее всего, руководился волею Ярослава Мудрого. В самом деле: Ярослав правил до 1054 года. Древнейшее славянское поселение на территории Романова отмечено уничтоженным ныне курганным могильником, самые ранние слои которого восходят как раз ко второй половине 11 века.

Показательно, что славяне осели здесь столь же небольшими общинами, как и обитавшие тут искони финно-угры, из чего можно сделать вывод, что они вели примерно то же хозяйство, что и аборигены. Могильников 10-13 веков в окрестностях Тутаева рассеяно много, но все они очень невелики. Правый берег, будущий Борисоглебск, оставался незаселенным.

Этими данными исчерпываются все сведения о домонгольской истории региона. Вероятно, крошечный поселок, ничем не проявлявший себя на арене большой политики, вел жизнь, замкнутую пределами своего натурального хозяйства, и его не касались перипетии, связанные с разделением земель некогда единой Киевской Руси.

Монгольское нашествие. Основание Романова

Все изменилось, когда в 1238 году Ярославль подвергся погрому монгольскими войсками. Мы не можем игнорировать сведения записанного, права, только в конце 18-го века “Сказания о Борисоглебской слободе”, согласно которому люди, искавшие спасания от монголов, прибыли в эти края, и поселились на правом берегу Волги, основав Борисоглебскую слободу. В сочинениях местных краеведов я читал, что беженцы поначалу спрятались в страшном Черном лесу, ныне вырубленном, жалкие остатки которого сохранились лишь возле деревни Антифьево, в трех километрах от города, и только потом осмелились поставить дома у Волги. Почему они угнездились на правом берегу, а не на левом, где уже был славянский поселок? Вероятно, их туда просто не пустили: при всем сочувствии к беглецам, жители левого берега просто не могли принять к себе массу новых переселенцев, поскольку их бы не прокормила скудная земля. Новые поселенцы, как и старые насельцы, старались привлекать к себе как можно меньше внимания, поэтому они и не построили себе ни крепости, ни города, надеясь при приближении монголов скрыться в лесах.

Однако, крепость Романов вскоре все-таки появилась. Мы приступаем к самому сложному вопросу – когда и кто ее основал. В литературе высказываются два суждения, одинаково слабо подкрепленные источниками. Одни полагают, что город основал то ли около 1283, то ли просто “до 1285 года”, князь угличский Роман Владимирович. Другие считают, что город заложил около 1345 года ярославский князь Роман Васильевич. Как видим, обе версии исходят лишь из того факта, что город назван по имени его основателя, а, поскольку Романов было два, то и версий две. Попробуем оценить обе, и сделать свой выбор.

Что мы знаем о Романе Владимировиче из Углича, которого Русская православная церковь с 15-го столетия причислила к лику святых? Очень немного. Сын князя угличского Владимира, Роман родился за два года до похода Батыя (родители увезли его тогда в Новгород). С 1249 года вместе со своим старшим братом Андреем сел на стол в Угличе, после кончины брата (+1261), правил один, и умер в 3 февраля 1285 года.

Житие князя, источник не слишком надежный, свидетельствует, что князь развернул активное строительство в Угличе, возведя, в частности, дворец, и 15 храмов. Житие также говорит, что Роман сам выбрал место для сооружения крепости, которую назвал в свою честь. Лично обошел крутые берега Волги в поисках лучшей дислокации, и заложил храм Воздвижения Креста. Собор, стоящий в пределах сохранившихся крепостных валов, и в самом деле посвящен Воздвижению Креста, но все-таки указанное Житие – очень поздний источник, к тому же скомпилированный церковными историками уже в 19-м столетии. Кстати, ряд церковных историков тогда же, в позапрошлом веке, сами отвергали эти сведения как легендарные.

Главный аргумент против версии об основании Романова в 13-м столетии прост: Россия крайне обеднела после похода монголов, и мы вообще не знаем крепостей, заложенных где бы то ни было во второй половине 13-го века. Да и в старых городских центрах строительное ремесло находилось в явном упадке. Строили только из дерева, потому что не было ни денег, ни мастеров (они предпочитали работать в золотоордынских городах, где больше платили).

Другой аргумент – монголы запрещали покоренным народам строить крепости. Если князь Роман решился на это, значит, он пошел против воли монголов, и очень при этом рисковал. Мне возразят: а разве не было Ростовское княжество (Угличское княжество на тот момент – удел Ростовского) центром сопротивления монголам? Действительно, в 1262 году монгольских сборщиков дани выгнали из Ростова, Владимира, Суздаля и Ярославля. В 1289-м, уже после смерти Романа, их опять выгоняют из Ростова. Однако, сегодня исследователи склоняются к мысли, что это было не системное восстание против монгольской власти, а стихийное недовольство конкретными “несправедливыми налоговыми инспекторами”. Сбором дани тогда занимались купцы-мусульмане, работавшие по откупу. Они допускали много нарушений, к тому же раздражали народ, будучи иноверцами. Когда монголы передали сбор налогов в руки местных князей, “восстания” прекратились.

Итак, нельзя предположить, что Роман поставил крепость вскоре после восстания 1262 года, на волне подъема патриотических настроений. Во-первых, никакого подъема не было. Власть Золотой Орды ни тогда, ни позже сомнению не подвергалась, воевать с ней Россия не собиралась. Во-вторых, доказано не раз, что русские вообще не ставили крепостей против монголов; все укрепления, сооруженные в 14-м столетии в Серпухове, в Новгороде или где-то еще, предназначались для отражения русских же князей из сопредельных княжеств. Поэтому единственная причина, которая могла заставить Романа поставить эту крепость – угроза его княжеству со стороны другого княжества. Но мы не знаем о каких-то военных или политических трениях Романа с соседями.

Также не подкрепляются источниками и утверждения некоторых краеведов, будто Борисоглебская слобода уже в конце 13-го века была “великопосадской”, и носила именно это название – “Борисоглебская слобода”. Эти данные происходят из того самого “Сказания о Борисоглебской слободе”, записанного в 18-м столетии. Здесь важно помнить два момента. Во-первых, термин “слобода” прилагается только к поселению вокруг какого-то города. До появления Романова, то есть до 14-го столетия, а то и позже, когда Борисоглебская деревня стала хозяйственной частью Романова, она не могла быть “слободой”. Во-вторых, сомнительно, что еще в 13-м столетии в деревне стоял храм Бориса и Глеба. Храм был далеко не в каждой деревне, тем более в те далекие и бедные времена. Так или иначе, сведений о построении этого храма ранее начала 16-го века у нас нет, и, за неимением лучшего, мы должны воздержаться от каких-то суждений об исконном имени деревни.

После смерти Романа Владимировича в 1285 году, который не оставил наследников, его удел, Угличское княжество, попал под патронаж Ярославского княжества (и Угличское княжество, и Ярославское, относились к Ростовскому княжеству, так что по сути мало что изменилось). “Тутаевские” земли оказались в ведении Федора Черного (княжил в Ярославле до 1299 года), а потом его наследников.

В 1345 году умирает ярославский князь Василий Давидович Грозный, который делит свое княжество для наследников так, что правый и левый берега Волги отошли разным владельцам. Его сын Василий Васильевич получил правый берег (будущую Борисоглебскую слободу), а другой сын, Роман Васильевич – левый (будущий Романов).

Этот Роман Васильевич остался без столицы (часто утверждают, будто роман сидел в Угличе, но это неправда). А князю без столицы нельзя. Именно этот Роман, как мы думаем, и основал город своего имени, свою резиденцию - Романов. За это говорят как минимум три обстоятельства. Во-первых, с началом замятни в Орде она уже не могла в полной мере контролировать “Русский улус”. Поэтому русский князь в глубинке мог втихаря построить крепость, не боясь, что монголы это сразу заметят. Во-вторых, как уже говорилось, Волга стала рекой приграничной, и пусть даже за границей сидел твой родной брат, налицо полный резон защититься от его возможной экспансии. Наконец, в-третьих, Роману просто нужен был населенный пункт, чтобы поставить там свой дворец и ощутить себя полноценным князем.

Когда же именно Роман, правивший почти всю вторую половину 14-го столетия, совершил это деяние? Первое предположение: сразу после воцарения в 1345 году. Действительно, у ряда краеведов я читал утверждение, будто в угличской Супоневской летописи сказано, что именно в 1345 году Роман, собрав бояр и духовенство, порешил поставить городок Романов. На самом деле, дата события там не указана. Второе предположение: пик замятни в Орде приходится на 1370-е годы. И действительно, у других краеведов написано, что Романов отстроен “около 1370 года”. Какой же версии отдать предпочтение? Лучше – никакой, поскольку обе опираются не на факты, а на голую логику. Впервые имя города-крепости появляется лишь в 1398 году в знаменитом “Списке городам дальним и ближним”. Поэтому будет корректно сформулировать так: крепость Романов заложена где-то в середине 14-го столетия.

О раннем Романове мы ничего не знаем. Могла бы помочь археология, но, насколько нам известно, крепость никогда не раскапывалась. По логике, за стенами крепости должен был сидеть гарнизон. Быть может, это и есть “романовская дружина”, которая принимала участие и в отражении похода Твери на Углич (московское владение) в 1375-м, и, несколько позднее, в осаде Твери вместе с московским князем Дмитрием, и в Куликовской битве 1380 года? Неизвестно: не исключено, что “романовская дружина” – это дружина князя Романа. Гарнизон же Романовской крепости был невелик, и не покидал ее стен.

Также достоверно неизвестно, правда ли, что в 1371 и 1385 годах город Романов опустошили новгородские разбойники-ушкуйники. Факт, что именно в эти годы они проплывали мимо Романова, и ограбили лежащую ниже по течению Кострому. А вот про разграбление Романова ничего не известно. Впрочем, это не исключено: как уже мог догадаться читатель, князь Роман был союзником Москвы, а Москва в то время воевала с Новгородом.

Видимо, Романов за время правления князя-основателя не успел развиться в полноценный город. Не случайно после Куликовской битвы и последовавшей вскоре смерти Романа, крепость, мелькнув в указанном “Списке городам…”, долго не появляется на страницах источников. Не оставляет следов в источниках и будущий Борисоглебск на противоположном берегу.

Под контролем Москвы

Первую половину 15-го столетия Романов оставался во владении потомков Романа Васильевича, и был центром Романовского удельного княжества в составе Ярославского княжения. В середине столетия жена великого князя московского Василия Темного, Мария, купила всю территорию Романовского княжества, и оно стало ее личным владением. Поскольку время было неспокойное, шла феодальная война, Мария в 1468 году позаботилась о модернизации крепости. Новая крепость встала точно по периметру старой. На высоких (сегодня – метра 4) валах возвели новую деревянную стену с башнями.

Но строить города и воевать – все-таки не женское дело, и в 1472 году Мария передает удел своему сыну Андрею Большому, который до того уже был удельным владетелем находившегося в составе Москвы Угличского княжества. Таким образом, оба берега Волги, правый и левый, наконец-то воссоединились в одних руках.

Андрей приходился братом великому князю Ивану III. Как только Иван взошел на трон, между братьями начался затяжной конфликт, исход которого был запрограммирован. В 1491 году Андрей оказался взят под стражу в Переславле Залесском, а в следующем 1492 году он умер. И с 1491 года Романов переходит под прямой контроль Москвы.

Именно в документах времени Ивана III впервые упоминается Борисоглебская слобода. Стало быть, Иван III и возвел в селе на правом берегу церковь Бориса и Глеба, от которой деревня и получила наконец свое, известное нам, имя. Тогда же Иван, видимо, объединил в один хозяйственный организм Романов и Борисоглебскую деревню, в результате чего последняя стала с полным правом именоваться “слободой”. Рядом с этой слободой Иван III основал и другую, Рыбную.

Волга поразила царских “министров” запасами рыбы. Ловить в Волне белую рыбу разрешалось теперь только Борисоглебской слободе, которая поставляла ее на царский стол, а жителям Романова это прямо запрещалось. Сохранился документ о размерах рыбной повинности: "На государев обиход поставлять свежие красные рыбы, по 30 осетров, по 25 белых рыбиц, по 20 стерлядей больших, по 50 стерлядей средних и по осьмидесяти малых на год". Неизвестно, могли ли слободчане продавать излишки на свободном рынке, или указанные в документе размеры и есть квота на лов.

Однако, и Романов получил свою долю в разделении труда. Он стал центром судостроения: именно там или со времен Ивана III, или чуть позже, стали строить небольшие, но очень маневренные парусные суда для речных артерий, которые так и назывались – “романовки”.

Ногайский улус в русской глубинке

Иван Грозный побывал в Романове проездом в 1553 году, по дороге из Кирилловского монастыря. У царя осталось какое-то личное впечатление от города, не нам судить, положительное или отрицательное. Факт, что вскоре Иван Грозный совершает шаг, обычный для политики его и его предшественников, но столь болезненный для национальной гордости великороссов. Он отдает Романов и округу в кормление ногайским мурзам, перешедшим на русскую службу. Романов, таким образом, стал в число других “русско-татарских” городов: Касимов, Звенигород, Серпухов, Кашира.

Зачем это понадобилось царю? В 1554 году в Ногайской орде произошел переворот, спровоцированный агентами Москвы. Мирза Исмаил сверг и убил своего брата Юсуфа, и узурпировал верховную власть, объявил себя бием (ханов в Ногайской орде, за исключением приглашенных чингизидов, не было). Родственники Юсуфа под руководством Юнуса развернули борьбу. В 1558 году Юнус потерпел поражение от Исмаила, явился в Астрахань, и объявил о желании служить Москве. В том же году Юнус оказывается в столице. Исмаил сам просил московского царя удержать Юнуса в России – чтобы тот не мешался в Ногайской орде. Но Иван Грозный пошел дальше: несмотря на то, что Исмаил проводил промосковскую политику, Иван объявил Юнуса бием, наряду с Исмаилом. Вероятно, чтобы Исмаил помнил, что замена ему найдется. Но стать реальным правителем Юнусу было не суждено: в 1561 году он умер.

Его братья, Ибрагим и Эль, продолжали партизанить против Исмаила. После того, как они попали в плен к Исмаилу, он выслал их в Москву (1564). В том же году (или по крайней мере до июля 1565) царь нарекает Ибрагима бием взамен умершего Юнуса, и дает ему в кормление, как “князю ногайскому”, город Романов. Но Ибрагим оказался плохой марионеткой. Поссорившись с опричником Романом Пивовым (уж не наследным ли владетелем города Романова, которому не понравилось, что к нему приехали какие-то ногаи?), Ибрагим, боясь царского гнева (тем более, что Роман настрочил Ивану донос) бежал к польскому королю (1570), а оттуда к крымскому хану (1571). Но не удержался и при тамошнем дворе: около 1576 года источники видят его в Малой Ногайской орде, куда стекались все, кто не мог жить в Большой. Кстати, В. Трепавлов не исключает, что в конце жизни Ибрагим вернулся в Романов; во всяком случае в 1593 году источники видят в Романове какого-то помещика Ибрагима Юсупова.

В отличие от брата, Эль, поначалу бывший в тени Ибрагима, верно служил Москве, и, после бегства Ибрагима в Польшу, Эль стал наследником “ногайского княжества” в Романове. Эль, а затем его сын Сююш (другой сын Эля, Бай, погиб в Смуту), были правителями этого своеобразного княжества. В 1595 году к отцу присоединился третий сын, Чин, который до этого помогал разбитому Кучуму и партизанил вместе с ним. Полномочия Эля и его наследников, после смерти Ивана Грозного, подтвердил Федор Иванович, а потом и оба Лжедмитрия. Так, Иван Грозный в своем завещании особо просил сына Федора: "А держи Романов, сын мой, за ногайскими мурзами; а отъедут или изведутся, ино Романов сыну моему", то есть самому Федору. Федор выполнил наказ, только несколько раз писал ногайцам, прося не оскорблять религиозных чувств православного населения. Что это были за “оскорбления”? Например, много позже один знатный ногаец в пост съел вместе с православным священником гуся. Об этом узнал сам царь. Ногайцу (а не священнику, заметим) грозила такая опала, что тот поспешил креститься.

Зачем России понадобился Ногайский анклав? Отношения с Ногайской Ордой были приоритетом тогдашней политики России. Орда, располагавшаяся восточнее современной Астрахани, была или фактором русского влияния на юге, или источником опасности – в зависимости от обстановки. В Орде приходили к власти то лояльные Москве силы, то агрессивные, а иногда двое стоявших во главе Орды правителей придерживались противоположных взглядов на отношения с Россией. В 1552 году пала Казань. Завоевание ханства не могло бы осуществиться без поддержки, хотя бы и молчаливой, Ногайской орды. Это хорошо видно по тому, что, когда в Орде скрывался изгнанный из Казани, враждебно настроенный к Москве Сафа-Гирей, это создало колоссальные проблемы для русской политики в Поволжье. Когда вскоре после Казани пала и Астрахань, границы России сомкнулись с границами Орды. Теперь важно было обеспечить лояльность покоренных территорий, сотрясаемых восстаниями, что вряд ли получилось бы, если не задобрить Ногайскую орду. К тому же Россия и Орда одно время затевали совместную интригу против Крыма. Короче, Москва была заинтересована в том, чтобы люди из Орды, зашедшие в дружбе с Россией настолько далеко, что вовсе перебазировались в ее пределы, нашли бы здесь хороший прием. Статус владельца Романова, как мы видели – это статус “резервного” правителя Ногайской орды. Наконец, не будем сбрасывать со счетов и то, что служилые ногайцы были прекрасными воинами, и достаточно вспомнить, что одного из Лжедмитриев убил именно ногаец Урус.

Однако, “Ногайского княжества” в его “касимовском” варианте в Романове никогда не было. Во-первых, они появились на карте России совершенно по-разному. Если Касимов был вырван татарами у русских после того, как они заполучили в плен Василия Темного, то Романов отдали ногайцам добровольно, из соображений высшей политики. Во-вторых, даже у самой Ногайской Орды во главе не было хана. Орда управлялась чем-то вроде совета старейшин, среди которых двое главных стояли во главе государства. Орда иногда приглашала к себе ханов со стороны, из числа чингизидов, но быстро отказалась от этой практики, а, поскольку, кроме потомков Чингизхана занимать ханский никто не мог, то Орда обходилась без хана вообще. Отсюда – более низкий статус и Романовского владения по сравнению с Касимовским ханством.

Как была устроена внутренняя жизнь этого анклава азиатских степей в русской глубинке? К Элю и его сыновьям постепенно стали подъезжать другие ногайцы, не связанные с ними родством. Эти люди поступали в услужение своим более знатным сородичам. Ногайцам выделили для поселения территорию возле города, где они создали свою, отдельную слободу. По другим источникам, Эль и его мурзы, владея землями в окрестностях города, в самом городе имели по “дворцу”. Официально Эль имел право “управлять” своим “княжеством”, а также брать с него “ясак” (то есть налоги). Фактически Эля держали в Романове, как в золотой клетке. В 1606 году с ним разговаривал один шведский дипломат. Эль жаловался, что он “прибывший сюда добровольно лет 40 назад, вряд ли увидит свою отчизну”. Его жалобы прервал русский пристав, который, видимо, постоянно сопровождал этого “бия”, как соглядатай. Такова была цена за призрачную возможность когда-нибудь отправиться на трон в Ногайской орде.

Эль умер в 1611 или в 1612 году. Ему наследовал сын, мирза Сююш, право которого подтвердили сначала вожди Ополчения, а потом и царь Михаил Романов. Стало быть, даже власть единственного наследника должны были подтвердить в Москве. В 1620 году посадские люди нажаловались на “мирз”, и Москва отняла у ногайцев право самостоятельно распоряжаться “ясаком” (налогами). Отныне “ясак” поступал в Посольский приказ, а уж оттуда фиксированная сумма жалованья передавалась ногайцам Романова.

В 1656 году Сююш, так и не крестившись, умирает. О том, чтобы он передал владение сыну (а у него было пять сыновей, из которых трое дожили до зрелого возраста), мне ничего не известно. Вероятно, со смертью Сююша прекращается недолговечная “романовская” династия ногайцев, а вся власть в городе переходит к воеводе. Ногайская орда теряет свое значение, а потом и вовсе прекращает существование. Теперь “запасной бий” больше не нужен России.

Ногайцы, конечно, остаются в Романове, но уже на голом окладе, как обычные служилые эмигранты. Впрочем, некоторым из них нипочем была политика, раз богатство позволяло безбедно жить. Как, например, Афанасию Шейдяку, как видим, крестившемуся, который в Романовском, да еще в Звенигородском уездах владел 60-ю деревнями и 2268 десятинами пашни. Вообще, потомки Сююша основали знаменитый род Юсуповых – да, тот самый. Удачно выслужившись уже на придворной службе, Юсуповы стали к середине 18-го века более влиятельны, и уж точно, более богаты, чем их прародители в Ногайской Орде.

Менее знатных ногайцев постепенно ассимилировали, вынуждая креститься. Сначала чисто экономическими мерами. Так, Алексей Михайлович запретил под любым предлогом передавать или продавать “татарам” наделы русских помещиков или крестьян. Сын Алексея, Петр, применил уже и насильственные меры: земли ногайцев, не пожелавших креститься, забирали в казну. Но лишь в 1760 году Екатерина разрушила последние остатки Романовского “улуса”, переселив “татар” в особую слободу в Костроме, и закрыв мечеть в Романове. Жаль, что я не знаю, где она находилась, и сохранился ли от нее хотя бы фундамент.

Но романовский “улус” не прошел бесследно для России. Именно отсюда вышел ряд родов служилых “татар”, которые составили ее славу. Помимо Юсуповых, это Сабанеевы, Алаевы, род адмирала Ушакова. Кстати, турки, страшно боявшиеся Ушакова, прозвали адмирала на свой лад “Ушак-паша”, как, вероятно, и звали его предка. Была от ногайцев и практическая польза. На всю Россию прославилась знаменитая романовская овца, шубы из которой были легкие, но жаркие, “как три печи”. Эту породу привезли ногайцы из степей, и подарили романовцам вместе с искусством ухаживать за животными и выделывать “правильные” шубы. Сколько Россия тратила на покупку хороших мехов и кож, которые умели выделывать поначалу только кочевники, и сколько заработала на том, что в Москве кожевенное дело поставили жители татарской слободы, а в Романове меховое – обитатели ногайской, пусть подсчитают историки экономики.

Смута и расцвет

В смуту Романов и Борисоглебскую захватили поляки, и подвергли страшному опустошению. В 1609 году русские войска их освободили, но потом поляки вернулись еще на несколько лет. Крепость, сожженная сначала в 1609 году, потом в 1622-м, уже не восстанавливалась.

Однако, после Смуты город возродился на удивление быстро. Уже в середине столетия здесь возводятся такие амбициозные каменные храмы, как Крестовоздвиженский собор (1658) на Романовой стороне, и Воскресенский – на Борисоглебской. Глядя на эти огромные, даже по меркам губернского города сооружения, понимаешь, что разведение романовской овцы, огородный промысел и строительство лодок, а также выпечка каких-то особенных романовских баранок приносили колоссальные доходы.

Деньги порождают брожение умов. И не случайно именно Романов считался “столицей раскола”. Лидера раскольников – попа Лазаря - сожгли в 1681 году. Требование раскольников заключалось в том, что церковь должна быть более скромной. По иронии судьбы, в те же годы именно в Романове строятся очень нескромные храмы.

Закономерно, что в 1777 году Борисоглебская и Ямская слободы вместе с селом Ново-Благовещенье объявлены городом Борисоглебском. Этот город до 1796 года считался даже центром одноименного уезда. Наконец, в 1822 году оба города объединились в Романов-Борисоглебск. Причем на паритетных началах: даже герб нового города составлен из половинок старых. На этом мы прервем наш хронотоп, поскольку рассмотрение более поздней истории города не входит в наши задачи.

Памятники города Романова (Левая сторона Волги)

Во всех путеводителях с придыханием написано о романтике городка Романова, его лиричности и проч. Однако, лично мне путешествие по Романову напомнило странствие по “сетке” виртуальной “матрицы”: скучные прямые улицы пересекаются под прямым углом. Система застройки ломается только возле волжского берега, местами достаточно крутого, да еще возле оврагов или у старой крепости. Борисоглебская сторона – гораздо живописнее.

Крепость Романова – внушительное произведение фортификационного искусства. Крепость хорошо видна с реки (рисунок 4), но, если точно не знать, куда смотреть, можно и запутаться. Дело в том, что берег равномерно обрывистый, и столь же равномерно прорезан оврагами. Каждый такой “массив” между двумя оврагами - место, потенциально пригодное для возведения крепости.

Романовская крепость относится к числу так называемых односторонних, какие стали возводить на Руси в 14-м столетии. С напольной стороны она защищена очень хорошо (рисунок 5), неплохо и с боков (рисунок 6), а вот с речной, где естественный обрыв – слабо (рисунок 7). Сделано это для экономии сил при строительстве.

Обычно на Руси внутрь вала помещали деревянный каркас (“клеть”) для пущей крепкости. Здесь клети нет, и внутри вала – только земля, тем не менее, валы не расплылись. С напольной стороны валы оформлены очень хорошо, можно по ним пройтись, посмотреть, где были ворота, где стояли башни. Ворота, вероятно, были единственными, прямо по центру напольной стороны вала, напротив храма (рисунок 8). Башен, видимо, было две – по углам. Они выделяются как некие полукруглые бастионы (рисунок 9). Залез в одну из них, и увидел внутри глубокие рытвины, явные следы от “гнезд” для пушек. Напротив этого “бастиона” – другой холм, почти столь же высокий, как крепостные валы. Вероятно, чтобы избежать опасности со стороны этого холма, на нем некогда поставили особое укрепление. Его следы в виде крупной булыги и сейчас прослеживаются по склону (рисунок 10). Трудно сказать, когда именно была выполнена эта работа, и не крепежная ли это стена 19-го века.

Попробуем суммарно показать историю развития крепости. Заложенная, как говорилось выше, в середине 14-го столетия, крепость, видимо, вскоре лишается деревянных стен и башен, и стоит заброшенная. Во всяком случае, когда летопись говорит о поновлении крепости в 1468 году, она употребляет термин “срубиша городок Романов”. Иными словами, жене Василия Темного Марии пришлось и вал подсыпать, и новые стены рубить. А в смутное время, когда погорели стены и башни, в валу вырыли ямы, и разместили там пушки. После Смуты крепость уже не использовалась по прямому назначению.

Территория внутри крепости заняла садом, разбитым священнослужителями, видимо, не одно столетие назад, а главное – Крестовоздвиженским собором, древнейшим в городе. Говорят, от него ведет подземный ход к Волге, во что можно поверить – храм-то крепостной.

Как уже говорилось, собор – деревянный – наверняка заложен еще в 14-м столетии князем Романом. Возле него, видимо, был и дворец этого князя, соединенный с собором особым переходом, как в Переславле Залесском, хотя источники про это ничего не говорят. На такую композицию, кроме аналогий, намекает и несимметричное положение собора относительно валов. Видимо, дворец располагался примерно на месте нынешнего сада (рисунок 11), “вытесняя” собор от геометрического центра крепости.

В литературе нет датировки нынешнего каменного собора (рисунок 12). В одной книге я прочитал, что он возведен целиком в 17-м столетии, в других - что его стали строить еще во времена Ивана Грозного, но строительство затянулось, одновременно начались переделки, и весь процесс занял столетие. Окончательно облик храма сложился, видимо, к 1652 году, когда его доделывала артель ярославских мастеров. На мой взгляд, если собор и был начат в 16-м веке, от тех времен осталась только сама идея крупного центрального “куба”. Вероятно, старый собор, если он был, сильно разрушили в Смуту. Во всяком случае, все, что мы видим на “поверхности” – ложные закомары, мелкие шатры (рисунок 13) – типичные признаки 17-го века. Местами поработал еще и архитектор 19-го века, окончательно сбивая зрителя с толку (рисунок 14). Показательно, что стены собора, придвинутые вплотную к валам, декорированы с меньшим старанием, чем те, которые смотрят на “свободный воздух”, и именно там в 19-м столетии кто-то решил “сделать покрасивее”.

Фрески собора выполнены ярославской артелью при участии костромичей. Когда мы пришли к собору, внутри шла служба. Мы не стали заходить, поскольку выглядели явно не подобающе (жарко было), а народ у храма собрался на вид очень строгий. Впрочем, заглянув внутрь, мы увидели, что в основном объеме собора идет ремонт, и служат в преддверии. Фресок там видно не было.

Колокольня, пристроенная к храму, знаменита тем, что там сидел в заточении упомянутый выше лидер раскола, поп Лазаря. Но служил Лазарь не здесь, а в другом храме города, Покровском. Интересно, что его “сокамерник” (уже по сибирскому сидению), сожженный с ним в одном остроге, протопоп Аввакум, первым среди писателей упомянул в своем “Житии” романовский лук, ставший впоследствии знаменитым в России.

Если пройти через парк с памятником погибшим (стоя спиной к Волге - направо от крепости), увидишь стоящую на широком лугу церковь Вознесения, или Леонтьевскую (1795: рисунок 15). Построена стараниями некоего купца при помощи прихожан. Паперть в ложнорусском духе добавили в 1810 году. Второе имя церкви – от имени луга, который в народе искони называется Леонтьевка. Некогда на лугу стоял деревянный храм Леонтия Ростовского, который, как я думаю, сожгли поляки. Именно в этом храме находилась икона Параскевы Пятницы, которая ослепила поляков, когда те хотели ее осквернить.

Я думаю, что этот храм Леонтия Ростовского – самый древний в Романове, он появился, быть может, еще до построения крепости. Дело в том, что Леонтий (родившийся в Константинополе, “окончивший курс” Печерского монастыря в Киеве, и погибший от рук язычников в 1073 году) почитался как креститель Ростовской земли и как борец с местным язычеством. Поэтому закономерно было бы думать, что этот храм поставили тогда, когда крестили местное население. А это могло случиться в 11-12 вв.

Этим исчерпываются памятники старины в направлении “по течению” Волги, который и сам скоро заканчивается. Повернем назад, и, вновь пройдя мимо крепости, перебравшись по мосту через ручей, вскоре попадаем на центральную площадь, издали заметную по пожарной каланче (19-й век; рисунок 16). Прямо в этом здании должен располагаться музей, но тщательные поиски и расспросы не привели к его обнаружению. На площади стоят и Строгановские склады (17 век), рассчитанные, как говорят, на тысячу ведер вина. Строгановы – известная фамилия купцов, сделавших состояние в своей Сибирской империи, а в Поволжье, главным образом в Нижнем Новгороде, у них было что-то вроде родового гнезда. В Интернете можно найти изображение красивых окон этого здания (рисунок 17). Жаль, мы не смогли насладиться их видом. По выходным на площади идет довольно оживленный торг, и подобраться к складам невозможно. Впрочем, издалека они и не выделяются из архаичной застройки центральной площади.

Двумя кварталами выше стоит небольшая церковь св. Тихона (1911), утопленная в частной застройке (рисунок 18). Путеводители обычно о ней не говорят, поскольку церковь поздняя. Однако, выглядит она живописнее и старше своих лет. Принадлежит староверам.

Красивейшая Казанская-Преображенская церковь расположена у самой воды (рисунок 19). Возведена в 1758 году, на месте, как говорят, женского монастыря, якобы известного еще в 14-15 веках (на деле, как нам кажется, монастырь не может быть старше крепости, то есть середины 15-го века). В монастыре, наверное, было две церкви, Казанской иконы и Преображения, а храм, появившийся на месте монастыря, впитал их названия. Храм выглядит несколько старше своих лет; так строили в 17-м веке, в самом конце столетия, но уж точно не в середине (рисунок 20). Как видим, в Романове вкусы лет на 60 отставали от столичных. Церковь закрыта, во всяком случае, монументальный вход в нее заколочен и даже обрушен (рисунок 21). Возле нее – спуск к воде, люди ходят, стирают белье (рисунок 22). Колокольня стоит отдельно, под ней похоронен юродивый Онуфрий. Кроме того, что его почитали в Романове, нам не удалось найти про него никаких известий.

У самого спуска к воде, где народ стирает белье, некогда находилась часовня, возле которой каждый проплывающий по Волге обязан был положить камень. Краеведы ломают голову, откуда такой обычай? Мне представляется, что это рудимент восточного (ногайского) обряда. Вспомним хотя бы историю про то, как Тимур приказал каждому воину бросить камень перед битвой. Потом воины взяли камни, и по числу оставшихся камней Тимур понял, сколько солдат он потерял, а сами нетронутые камни стали памятником погибшим. Я думаю, что неискаженный обычай заключался в том, что плывший по реке на юг оставлял камень, а возвращаясь, скажем, из Хаджи-Тархана (Астрахани) или из Сарая, его забирал. А те камни, что оставались, видимо, становились памятником погибшим. Но те камни, наверное, романовцы давно на надобности растащили. Наша гипотеза подтверждается еще и тем, что в храме хранилась особо чтимая икона Казанской Богоматери. Как нам уже приходилось писать, культ Казанской Богоматери выражал идею непростого взаимодействия православного человека и иноверческой среды Нижнего Поволжья, и икона должна была защищать путников, которые ехали “к татарам”.

Сам знаменитый порт Романова располагался несколько ниже по течению, от него не осталось и следа, разве что по склону можно собрать некоторое количество керамики 17-20 веков.

Ниже по течению бывшей пристани, но выше от реки, чем Казанская-Преображенская церковь, среди зарослей и как бы на пустыре, стоит Спасо-Архангельская церковь (рисунок 23). Она возведена в 1746 года вместо двух деревянных церквей, сгоревших, надо полагать, в Смуту или несколько позднее. Перестройки 1830 года ее почти не испортили.

Церковь Покрова на небольшой площади – после крепостного храма самое древнее сооружение в Романове (1654 год; рисунок 24). Церковь некогда была главной в Новопокровском мужском монастыре. Монастырь упоминается с 1674 года, а возник, надо полагать, несколько ранее. В 1771 году, во время церковной реформы, его упразднили. Монастырь имел деревянные стены, возле которых примерно с 17-го века проходил городской торг: эта традиция умерла буквально несколько десятилетий назад. Именно в этом храме находится знаменитая икона “Богородица прибавление ума”, которой молятся на предмет усиления интеллектуальных способностей. В храме, как говорят, сохранились фрески 17-го столетия, но, поскольку из-за торопливости мы не стали заходить внутрь, нам не удалось проверить эту информацию. Храм действует и сегодня.

Гуляя вокруг него, стоит обратить внимание на колокольню, которая довольно щедро украшена изразцами 17-го столетия (рисунок 25). Таких много в Ярославле, но почти нет в Тутаеве. Исследователи связывают любовь к изразцам с восточной (бухарской) модой, которую узнали ярославские купцы в своих зарубежных скитаниях. Безусловно, крестившиеся ногайцы должны были проявлять, как люди восточные, любовь к изразцам. Но церкви, построенные в 18-м столетии, когда ногаев уже выгнали, нарочито лишены поливного декора, вероятно, в пику все тем же ненавистным ногаям. А вот на этой церкви поливной декор есть. Остается заключить, что она была центральным собором для крещеных ногайцев, а вокруг нее, быть может, располагался их посад. Мечеть, наверное, стояла где-то недалеко, но не совсем уж рядом. Сегодня от старой застройки именно этого района ничего не сохранилось. Более того, церковь стоит вкось от линии улиц, что говорит о том, что район был в корне перепланирован.

Поскольку мы уже дошли до противоположной окраины города, что отняло у нас минут 30, нам осталось поведать о церкви Троицы, возведенной в 1783 году на месте деревянного храма (рисунок 26). Это – кладбищенская церковь. Остатки старых, 19-го столетия, часовен (рисунок 27) и надгробий, иногда с очень трогательными надписями (рисунок 28), сохранились тут и там. Церковь медленно реставрируется, и по этой причине закрыта, но войти в нее все-таки можно, поскольку запор сломан. Внутри видишь пока что лишь следы жуткого погрома, учиненного в советские годы. Лишь кое-где по стенам внимательный глаз замечает очень неплохие фрески (рисунок 29), да в полу – яму от склепа (рисунок 30). Кто удостоился чести быть похороненным прямо в храме, мне неведомо. Советские путеводители упоминали об этом храме неизменно презрительно, но именно он составляет главную часть панорамы Романова, если глядеть от Борисоглебска (рисунок 31).

Помимо этих достопримечательностей, составляющих содержание любого хорошего путеводителя по Тутаеву, в Романове хороша старая каменная архитектура. Деревянная паче чаяния практически не составляет интереса, наверное, потому, что город, будучи заселен ногайцами, а потом испытав смену населения, не выработал собственной традиции деревянного зодчества. Среди каменных зданий интересны длинные “присутственные” дома, в которых располагались местные чиновники и военные (точно такие выстроены были в и Казанском кремле; рисунок 32). Интересны склады, с магазинами по 1-му этажу (рисунок 33). Очень хороши купеческие дома с крохотными домовыми церквями, от которых ныне остались одни закомары (рисунок 34). А так – мало тут старых каменных домов.

Памятники города Борисоглебска (Правая сторона Волги)

Автобус из Ярославля прибывает на Борисоглебскую сторону. Когда с него сходишь, видишь панельные дома, таксистов, магазины – словом, полный антураж “социалистического города”. Легкое разочарование – а старина-то где? Советуем взять рублей за 20 такси, и оказаться уже через несколько минут в глубине деревянных кварталов, возле великолепного Воскресенского собора (рисунок 35). Водитель, который привез нас, заглушил мотор, вышел из машины, и, истово перекрестясь, несколько раз поклонился куполам.

Собор громаден сам по себе, и даже в Москве трудно найти столь же большой храм, разве что Христа Спасителя – а этот стоит среди деревни. Сколько же зарабатывали купцы, что могли позволить себе столь амбициозное строительство? Собор строился быстро, стало быть, перебоев с финансами не было. Помимо этого, собор обнесет каменной стеной с красивыми воротами (рисунок 36), а рядом стоит чуть накренившаяся, украшенная каменным узорочьем, колокольня (рисунок 37).

На месте собора, вероятно, с начала 16-го века стояла деревянная, с пятью куполами, церковь Бориса и Глеба, давшая название всей слободе. В 1652 году ее заменили на каменную шатровую церковь с трапезной и двумя приделами того же имени. Но построили ее некачественно, и уже в 1670 году шатровые верхи “расселись”. Сразу же принимается решение о реконструкции церкви, которая вылилась в масштабную перестройку. В итоге в 1678 году появился Воскресенский собор, включивший в себя храм Бориса и Глеба (и физически, и в качестве придела). Надпись об освящении прежнего Борисоглебского собора, говорят, сохранилась где-то на стене, но мы ее не видели. В соборе есть и Петропавловский придел, который заменил собой одноименную обветшавшую деревянную церковь, стоявшую где-то поблизости (вероятно, именно на месте Петропавловской церкви ныне – крошечная “столбовая” часовенка; рисунок 38). Одновременно с собором появились и колокольня, и святые ворота.

Собор строили ярославские зодчие, их имена сохранились в источниках. Разрешение на строительство дал сам всемогущий митрополит Иона Сысоевич, отстроивший себе еще более грандиозную резиденцию в Ростове.

Главные достопримечательности собора – фрески на галерее, а также самая большая в России трехметровая икона Спаса. Фрески написаны в 1680-м ярославцами. Особой популярностью пользуется фреска с изображением строительства Вавилонской башни, на которой строительные механизмы 17-го столетия показаны с дотошной точностью. На всех иллюстрациях башня выглядит выгнутой по дуге, от чего впечатление от фрески только усиливается. Когда видишь эту фреску воочию, впечатление несколько смазывается, поскольку на самом деле башня нарисована прямой, но – на выгнутом своде. Если смотреть сбоку, да еще и фотографировать, эффект выгнутости усиливается, но, если глядеть фронтально, картинка кажется более скучной (рисунок 39).

Икона Спаса находится слева, как заходишь в сам храм. Она производит сильное впечатление. Если бы это была икона на другой, более “дробный” и богатый фигурами сюжет, она бы впечатляла меньше. А так – громадная, темная от времени доска, слегка прикрытая окладом, на которой – только одна фигура. Мощно. Говорят, что икона написана еще в конце 15-го столетия, и принадлежала кисти преподобного Дионисия Глушицкого. Этот один из лучших наших живописцев никогда не покидал глухих мест Вологодчины, и про него говорили, что “не от Синая воссиял этот светоч”, а от северных пустыней и болот. Огромные размеры иконы объясняются тем, что в деревянном, прежнем храме она, видимо, служила “небом”.

Другой храм Борисоглебска – церковь Благовещения – находится через овраг от Воскресенского храма (рисунок 40). Церковь сохранилась она очень плохо, что, однако, не мешает любоваться ею с волжского берега, откуда она смотрится чрезвычайно эффектно. Возведена в 1660 году, и это – единственный бесстолпный храм в городе.

Еще интереснее храмов – старая застройка, сохранившаяся в Борисоглебске лучше, чем в Романове, в числе которой – как минимум два здания, мимо которых пройти просто невозможно. Это, прежде всего, Борисоглебский магистрат, то есть мэрия, поставленная возле Воскресенского собора в 1631 году (рисунок 41). Небольшой объем каменного сооружения, увенчанный деревянным верхом, напоминает простую избу, но, тем не менее, это – самое раннее гражданское сооружение в Ярославской области.

К 19-му столетию относится другое удивительное сооружение Борисоглебска – деревянный дом с бельведером, расположенный на улице Луначарского. В народе его прозвали “теремок”, на который он и в самом деле похож (рисунок 42).

В этой части города есть и другие, может быть, не такие старые каменные сооружения, которые, тем не менее, определяют колорит города (рисунок 43). Бросается в глаза, что старые каменные здания Борисоглебска ничем не напоминают каменные же здания Романова. Почему? Вероятно, потому, что ногайцы все-таки привнесли свою архитектурную традицию, а в Борисоглебске традиция была совсем другой.

На этом закончен наш рассказ о Тутаеве. Такой город может появиться только в России: на болота легла славянская колонизация, и, когда ушел страх перед монголами, и миру явилась крепость, вдруг взмыли к небу минареты. Побывав в таких местах, начинаешь ценить Россию. Желаем вам того и другого.

Таблица основных событий истории Романова и Борисоглебской слободы

Период Романов Борисоглебская слобода
1-е тыс по РХ Редкое финно-угорское население Земля пустует
Сер. XI в Появление первых славянских колонистов, вероятно, построение первого деревянного храма Леонтия, на нынешнем Леонтьевом лугу Земля пустует
1238 Небольшой славяно-финский поселок Ярославцы, бежавшие от монгол, основывают поселок
1345 Князь Роман Васильевич получает поселок в удел Оказывается в уделе брат Романа, Василия Васьильевича
2-я пол XIV в Князь Роман Васильевич строит крепость Романов и Крестовоздвиженский собор  
1468 Мария, жена Василия Темного, покупает Романовское княжество и перестраивает крепость  
1472 Оба берега Волги оказываются во владении Андрея Большого, сына Марии и брата будущего царя Ивана III
1491 Андрей Большой арестован, оба поселения оказываются во владении Ивана III
После 1491 Запрет на лов рыбы, постепенное развитие судостроения. Иван III строит храм Бориса и Глеба, слобода получает свое нынешнее название. Слобода получает исключительное право на лов рыбы.
1553 Иван Грозный побывал проездом  
1565 Город Романов отдан во владение ногайским мурзам  
Смута Город разорен. После войны права ногайцев подтверждены как Ополчением, так и Михаилом Романовым Вероятно, слобода разорена. Быстрый подъем и сказочное обогащение после войны.
1620 По жалобе романовцев, ногайцы переведены с ясака на фиксированное жалование из казны.  
1656 Умирает бий Сююш. Нрогайский анклав ликвидируется, власть переходит к воеводе. Строительство грандиозных храмовых сооружений.
1760 Екатерина II переселяет последних ногайцев в Кострому, закрывает мечеть.  
1777 Романов – центр уезда. Борисоглебская слобода превращена в город, центр уезда
1822 Слияние Романова и Борисоглебска в Романов-Борисоглебск.
1918 Переименование в Тутаев

Евгений Арсюхин

Наталия Андрианова

Лето 2004

Используются технологии uCoz