Рисунок 1. Окрестности Паратунки. Фото с вертолета.

Рисунок 2. Типичный ительменский острог. Реконструкция Петропавловского музея.

Рисунок 3. Между Паратункой и Петропавловском.

Рисунок 4. Петропавловск в 1798.

Рисунок 5. Озеро Кутлучное и Авачинская губа. Вид с горы.

Рисунок 6. Сопка Мишенная.

Рисунок 7. План Петропавловска в 18 в.

Рисунок 8. В этом заливе (на переднем плане) и на косе  начинался город.

Рисунок 9. Сопка Никольская в месте, где она подходит к морю.

Рисунок 10. Батарея времен Крымской войны.

Рисунок 11. Памятник защитникам Петропавловска на Никольской сопке.

Рисунок 12. Часовня на месте захоронения жертв Крымской войны.

Рисунок 13. Выход Авачинской губы в Тихий океан. Вид из Петропавловска.

Рисунок 14. Вид из города на другой берег Авачинской губы.

Рисунок 15. Елизово: вид на сопки.

Рисунок 16. Елизово. Бухта Ягодная.

Рисунок 17. Вулкан Корякская сопка.

Рисунок 18. Озеро Халактырка.

Рисунок 19. Дельта реки Авачи.

Рисунок 20. То же.

Рисунок 21. Долина реки Паратунки.

Рисунок 22. Сопки Вилючинская и Горелая.

Рисунок 23. Сердце Камчатки.

Рисунок 24. Долина реки Опала.

Рисунок 25. Гора Малая Ипелька.

Рисунок 26. Дельта реки Опала.

Рисунок 27. Курильское озеро.

Рисунок 28. Берег Охотского моря.

Рисунок 29. Река Озерная. Ительмены жили на правом берегу.

Рисунок 30. Река Озерная. Вид с моста через реку.

Рисунок 31. Место, где Озерная вливается в Охотское море.

Рисунок 32. Берег Охотского моря.

Рисунок 33. Улица в поселке Озерновский.

Рисунок 34. То же.

Рисунок 35. В воздухе над Озерновским.

Рисунок 36. Сопки Ильинская и Желтовская.

Рисунок 37. Над жерлом вулкана.

Рисунок 38. Горные пейзажи.

Рисунок 39. То же.

Камчатка: моими глазами

Была ли Камчатка частью Монгольской империи? Читайте исторический очерк.

В кармане лежит билет на аэробус с астрономической суммой в графе "цена" - под тысячу долларов. 10 часов лету переносятся легко, как и 9 часов временной разницы: надо только настроить себя, что, когда ты прилетишь, будет 6 часов утра, а не 9 вечера предшествующего дня. Когда самолет начал снижаться, и в разрывах туч заблестел океан, укутанный ранней зарей, сердце забилось: край земли, какой он? Сходим на землю. Проливной дождь, такой, что невозможно поднять голову и оглядеться по сторонам. Прямо от трапа машина забирает меня и везет куда-то за город. Сквозь запотевшие стекла ничего не разглядеть. По дороге водитель делает перекур. Я выхожу на дорогу. Дождь притих, густой туман. Асфальтовый проселок, деревья, тонущие в молоке; земля как земля.

Паратунка

Жить мне случилось на базе в поселке Термальный, что недалеко от городка Паратунка. Как тут люди обитают - не скажу, потому что бытие наше было надежно огорожено забором, и прогулок за территорию нам не рекомендовали. Но из того, что видел я в окне машины - живут скудно.

Местность эта известна своими теплыми ключами, и действительно, прямо во дворе нашей базы было два горячих бассейна, наполняемых из-под земли. Однако, ительмены никогда не купались в таких источниках, говоря, что в них обитает злой дух. Они были правы, поскольку все наши, злоупотребившие горячими ваннами, чувствовали себя куда как плохо. Нагрузка на сердце тяжелейшая. Я окунаться не пожелал.

Местность вокруг Паратунки - болотистая (рисунок 1). Это - долина одноименной реки. Что значит это ительменское имя, я не смог разузнать, однако, напрашивается общетюрское "пара"="крученый, кудрявый", что может быть рефлексией либо на дымящиеся горы, либо на пенящиеся горячие источники. Кстати, русское слово "бурав" - отсюда же.

Судя по археологической карте, долина Паратунки нашпигована была поселениями ительменов с рубежа эр и позднее. В Паратунке был ительменский городок - острог, который назывался Паратуна (рисунок 2), им владел тойон (начальник) Карымчи, что видно из слов Крашенинникова: "…В Паратуне острожке у тойона Карымчи… один кошлока платит”, то есть один житель этого острога в год платил в качестве ясака одну шкуру морского бобра. Сейчас тут этого зверя вовсе нет. Имя владельца Паратунки, Карымчи, настолько явно тюрское, причем от "Кырым"="Крым", что думаешь - не из Гиреев ли?

Того острожка нет и следа, зато где-то неподалеку, в горах, русские церковники поставили скит. Обычаи скита куда как странные. Храм, кельи, колокольня, ютятся на 5 га, и обогреваются собственной термальной скважиной, которая подарена монахам вместе с землей. Земля дает им все необходимое. Монахи отчего-то полагают, что престол и жертвенник должны быть сделаны только их руками, а не куплены готовыми. Регулярно они толкут воск с ладаном, и этой смесью зачем-то поливают престол и жертвенник. Освящая храм после его строительства, монахи надели белые фартуки поверх своих одеяний; изготавливая престол, гвозди забивали не молотком, а камнями, причем каждый гвоздь - только одним камнем. Все это напоминает какой-то древний языческий обычай. Мне у тех монахов побывать не пришлось, но я думаю, что они - или обращенные раскольники, или исповедуют некий синкретический культ, смешение православия с местной религией.

От Паратунки до Петропавловска - около часа на хорошей машине. Дорога идет мимо гор Вачкажец (1556 м, рисунок 3), изредка по мосту пересекая реки. Сошел как-то с машины, погулял. Шаг в сторону - болота. Земля красная, яркая, стоит чуть копнуть. Как тут люди археологией занимаются - Господь ведает.

Петропавловск

В Петропавловске бывал я едва ли не каждый день. Город находится на восточном берегу лучшей в мире бухты - Авачинской губы (по-ительменски - Гжуабач), которая была, конечно, освоена с глубокой древности.

Петропавловск по восточносибирским меркам город старый, старше только Якутск, а Владивосток и Магадан - моложе. Авачинская бухта открыта русскими в 1703, в год построения Санкт-Петербурга. На 40 лет это открытие осталось на карте, хотя какой-то поселок русских здесь уже был. Описывая эти места незадолго до 1740 года, когда начали строить город, Стеллер пишет, что и место красиво, и постройки - ладные и приятные: церковь, бараки, амбары (рисунок 4). Прозорливый немец увидел в этой кучке домов большое будущее, считая, что поселок может вырасти в столицу всей Камчатки, что и случилось. Взор русских обратился на Авачинскую губу при подготовке второй экспедиции Беринга. Выяснилось, что построенные в Охотске корабли из-за низкой посадки не смогут войти в реку Камчатку, на берегах которой был колонизационный центр. В 1740 году в Авачинской губе начали строить инфраструктуру. Ительменов прогоняли. Тогда этими местами владел тойон Аушин. Что с ним стало, неизвестно.

Петропавловск - самый странный город из всех, мною виденных. С одной стороны, местами вполне цивилизованный. Зайдешь во двор - конечно, грязь, заедешь на окраину - колючая проволока (кругом полно военных баз), захочешь чуть в сторону от Большой улицы (ныне Ленина) подняться - машина задыхается, город-то на склонах выстроен. Но вдруг как-то сменится ракурс, как-то иначе лягут тени, и думаешь, батюшки, где это я. И погода... Впервые я понял, что значит - ветер сдувает с ног. Всего-то решил прогуляться с километр по улице Ленина до музея. Светило солнце, был ласковый день, за одним исключением - откуда-то с чистого неба брызгал колючий дождь, и ветер бил по ногам. В какой-то момент в лицо ударила мне придорожная пыль, да так, что я чуть не лишился зрения, но - повернулся, и зашагал спиной, как заправский камчадал.

Центр города образуют озеро Кутлучное (м.б. от персидского "кутлуг" - хороший) и стоящая за ней сопка (холм) Мишенная высотой 380 м (рисунки 5,6). Самое ядро первоначального поселения находилось, однако, не тут, а метрах в 200-х, у подножия сопки Никольской, как говорят о том карты 1740 года, указующие здесь описанные Стеллером церковь, барак, не примеченные им несколько ительменских круглых юрт, и - никаких следов укреплений (рисунки 7,8). Лучшего места на самом деле не найти. Мало того, что сама Авачинская губа защищает город от дыхания океана, но еще и выступ образует бухту в бухте - Петропавловскую.

На карте 1800 года видно, что город пополз в сторону озера. Там, где сейчас - красивый пляж (рисунок 9), на карте стоит надпись "яр сыпучий, по которому проход невозможен". У самого озера, где ныне стоит обладминистрация и памятник Ленину, план фиксирует какие-то земляные валы (очевидно, для обороны), мост и карульные будки. У подножия сопки Никольской - церковь Рождества, казармы, провиансткие дома и батареи.

Нынче на месте Петропавловска первоначального - парк и портовые сооружения. Мы поехали на сопку Никольскую под вечер, был дождь, но не холодно. Спустились к океану. У самой воды стоят пушки, на том самом месте, где стояли они в 1854 году (рисунок 10), во время войны с англо-французами. Это - муляжи, сделанные в 1954 году, в год столетия обороны. Шесть орудий - это и есть "смертельная" батарея Максутова;они напоминают о поразительном факте: Крымская война была и на Камчатке! Англия и Франция хотели захватить Китай, для чего нужно было присвоить Авачинскую губу. Европейцы стянули большие силы, принялись за штурм (а кроме этих шести пушек, утлого суденышка, да бригады головорезов из числа казаков и ительменов Петропавловск защитить было некому). Но - безуспешно. Европейцы высадили даже десант, и, несмотря на десятикратное превосходство, "морские котики" побежали, едва завидев камчадалов в устрашающих лохмотьях, со старыми нарезными ружьями наперевес. Решающим было то, что командир агрессоров, контр-адмирал Д. Прайс, зачем-то взял - и застрелился. Причем не от сознания поражения, как принято думать, ведь застрелился он ДО штурма. Может, дело в каких-то ительменских хитростях, в черной магии, вуду?

О тех событиях напоминают: памятник героям обороны, поставленный в 1881 году (рисунок 11) над пушками, на склоне сопки, и чуть в сторонке, на полпути к озеру - часовня 1912 года (рисунок 12) на месте кладбища, где покоились павшие с обеих сторон.

Впрочем, как обычно бывает в России, победа эта обернулась для Петропавловска полным разгромом. Поняв, что англо-французы вернутся, а взять их на страх больше не получится, русские эвакуировали весь город. Придя сюда, европейцы увидели пустые казармы, но, гонимые каким-то страхом, тут же ушли. Не обошлось все-таки без какого-то колдовства. Период с 1854 по 1905 - время полного запустения. Люди в Петропавловске жили хуже, чем в деревне. Лишь накануне войны с Японией правительство поняло, что упускать такую базу было бы грешно, и в город потянулись люди и деньги. За несколько лет город вернул себе блеск, если таковым можно считать замощенные досками улицы, пару фонарей, маломощную радиостанцию, да бараки. Еще в 1930-е годы по улицам ездили на собаках. Тот, кто считает Петропавловск дырой сегодня, просто не представляет, как он выглядел лет 50 назад.

Поднявшись на смотровую гору, можно рассмотреть не только сам город, но и выход в Тихий океан (рисунок 13). Слева - полуостров Завойко с горой Узовской, справа - мыс Угловой, а там уже и океан. Прямо посмотришь (рисунок 14) - а там уже другой берег губы, мыс Казак, за ней - дельта реки Паратунки, и горы вздымаются.

Елизово

В один из дней мы поехали на рыборазводный завод в Елизово, на противоположный от города берег Авачинской губы. Проехать сюда можно лишь имея особый допуск, поскольку здесь, в "осином гнезде", как называют это место американцы - стоят наши подводные лодки. Хозяева наши обо всем постарались. Показываю паспорт, шлагбаум поднимается. Поселок Елизово - дома, люди, все такое же убогое, как в самом Петропавловске. Машина делает остановку, чтобы мы налюбовались тремя вулканами - Корякским, Авачинским и Козельским (рисунок 15, слева направо) - которые в самом Петропавловске видны плохо, заслоненные более близкими сопками.

До прихода русских этот район, как почти вся окружность Авачинской губы, был густо населен ительменами. На месте самого Елизова был ительменский острог, имя которого не сохранилось. К 1848 году ительмены были истреблены, и на руинах встало русское поселение Старый Острог, переименованное в 1897 году в Завойко, а в 1923 г - в Елизово (первый генерал, второй - партизан).

От ительменского периода жизни остались в земле каменные орудия, которых так много, что местные жители вырывают их на огородах, сносят в музей, а там уж и не берут. К 1739 году этими местами владел ительменский вождь Тарея. Его посетил Крашенинников, после чего и бухту назвали Тарьинская, каковое имя она носит до сих пор. Местные жители в техническом отношении обогнали своих сородичей, и археологи выделяют особый, тарьинский этап древнеительменской культуры. Нынешний полуостров Крашенинникова в древности был островом, который ительмены называли Лахтажный, и где тоже обнаружились следы их поселений. Поселки подданых Тареи смыкались с поселками у нынешней Паратунки, только там властвовал, как мы помним, Карымчи. Есть в Тарье одна загадка - каменные фигурки зверей и людей, найденные в западинах от землянок, очень похожи на американские, английские, швейцарские и французские. И если американским находкам они синхронны, то европейских много моложе (когда в Европе заканчивались Средние Века, на Камчатке заканчивался неолит). Часть изделий тарьинцев берет начало из предыдущего этапа камчатского неолита, часть - совершенно новая, привнесенная извне. Когда и откуда - вы узнаете, прочитав мой исторический очерк. Очевидно, в первых веках по РХ на Камчатку пришла новая волна поселенцев с Запада. А раз к тому же времени относятся античные монеты, найденные на Камчатке (также см. исторический очерк), нельзя ли связать эти нумизматические находки и приход новых мигрантов?

Вот наконец рыборазводный завод, укрытый в недрах бухты Ягодной и названный в честь какого-то японского капитана (японцы давали деньги: рисунок 16). Брожу вокруг, места красивые. В надежде подобрать хоть какой-то остаток старины, удаляюсь от завода, лезу по сопке вверх, но везде поработал бульдозер. Тут ко мне бегут - надо срочно возвращаться в Петропавловск, меня ищет вице-губернатор. Так всегда. Бросаю коллег, которые любуются на мальков, и на джипе дую в областную столицу, по дороге любуясь на вулканы (рисунок 17).

По дороге в Озерновский

Озерновский - небольшой, очень бедный, но знаменитый поселок на побережье Охотского моря. Туда только вертолеты летают, больше никакого сообщения. Около трех часов из Петропавловска на "вертушке" - это было красиво. Свесившись из иллюминатора на высоте около километра, я фотографировал. Сейчас я попытаюсь дать исторический комментарий тем местам, по которым проходил наш полет.

Взлетая с аэропорта, мы сразу оказываемся над небольшим озерком, которое называется Халактырское, как и аэропорт (рисунок 18). Два поселения ительменов были на левом берегу. Вдали белеет эффектная Корякская сопка (3521 метр). Вдруг мы оказываемся над долиной, перерезанной бесчисленными реками и ручьями (рисунки 19, 20). Это - долина реки Авача, которая впадает здесь в Авачинскую губу. Несмотря на то, что ительмены сидели по берегам бухты, как лягушки вокруг озера (кто понял, откуда цитата - черкните мне), сама со себе дельта реки не была заселена, за исключением самых краев. Это вызвано было тем, что река постоянно разливалась, и жизнь тут была невозможна. Вряд ли возможна она и теперь.

Не успевши перечесь лабиринт реки Авачи, мы начинаем полет над рекой Паратункой (рисунок 21). У Паратунки был не столь капризный нрав, поселения ительменов встречались кое-где по руслу реки, а главным образом вокруг озер Ближнее и Дальнее (видны на фото 21). Мы движемся по долине Паратунки, мимо сопок (вулканов) Вилючинский и Горелый, которые с ужасом заглядывают в иллюминатор (рисунок 22). Все это - земля некогда необитаемая (во всяком случае, постоянно), хотя по ту стороны этих гор, там, где океан, поселения были, и много.

Вот сердце Камчатки, пустые пространства, долины между горами, дико (рисунок 23). Мы взяли курс на запад. Здесь некогда проходила граница, необитаемая буферная земля, между двумя племенами ительменов: племенем Суаачю-ай, которое держало Авачинскую губу, и Кыкшай-ай, со "столицей" на реке Быстрой. Впрочем, земли тут были очень слабо населены, а Быструю мы не увидим, потому что выходим к Охотскому морю (вон оно, вдали) по долине реки Опала (рисунок 24). На Опале был один-единственный ительменский острог, но для этих мест и он считался центром урбанизма. Гора Малая Ипелька высотой 460 метров производит какое-то ирреальное и неизгладимое впечатление - просто стоит среди равнины, такая четко очерченная, аккуратная, стоит, и все тут (рисунок 25).

Опала тем временем показывает свой нрав, разливаясь в дельту не хуже, чем Авача (рисунок 26). Безумно красиво, но, если спуститься вниз, наверное, тут и увязнешь. Зона падения Опалы в Охотское море - граница, но уже южная, племени Кыкшай-ай. Хотя формально и дальше шли их земли, но далеко не всегда ительмены могли на них претендовать фактически. Начинается так называемая Великая буферная зона взаимодействия ительменов и айнов, и одновременно - урбанистическая зона Курильского озера (Ксу по-ительменски; рисунок 27 - озеро, которое мы увидели на обратном пути, а пока летим над песчаным и пустыннм берегом Охотского моря - рисунок 28). Именно из него вытекает река Озерная, по которой нерестится самая вкусная рыба в мире, нерка. Если вы думаете, что древние насельцы ее не ценили, то вы заблуждаетесь. Берега Курильского обсажены острогами так густо, как и берега Авачинской губы. Остроги стояли и вдоль Озерной, и по побережью от Опалы до самой оконечности полуострова, мыса Лопатка. Только кто в них жил - ительмены, или айны, не разобрать.

Айны - племя предельно загадочное, куда там ительменам. Их язык не похож ни на какой другой, кроме как на язык аборигенов Австралии, откуда, вероятно, они и пришли. Некогда айны занимали весь Японский архипелаг, после же были вытеснены оттуда древними японцами, явившимися с материка. Именно тогда айны заселили Курилы, и началось их давление на юг Камчатки. Айны внешне были похожи на русских своими кустистыми бородами, если бы еще больше не были бы похожи на монголов своими раскосыми глазами. В мореходстве они превосходили ительменов, и часто нападали на их поселки морским десантом, грабили, что хотели, и столь же быстро исчезали в океане.

Озерновский

Под винтом вертолета - река Озерная (рисунок 29). Крупное поселение ительменов было на правой стороне реки (если смотреть так, как снимок ориентирован). Тут они поджидали рыбу. Сейчас здесь село Запорожье, о котором чуть ниже, а поселок Озерновский - слева, на другом берегу. Здесь, на реке Озерной (рисунки 30,31), закончился поход авантюриста Атласова в 1697 году. Свои нынешние названия река и озеро Курильское получили в 1706 году от казаков атамана Наседкина, а местное название Озерной - Игдыг. В 1711-1713 гг здесь была русская база для завоевания Курил.

Село Запорожье назвали так 13 семей украинцев, которые в 1907 году пришли через всю Россию сюда, и здесь обосновались. Впрочем, эта мысль пришла им не сразу. До 1910 место называлось Поселение-на-реке-Озерной, а до 1918 - Унтербергеровским, в честь какого-то генерала. И только в 1918 году народ на сходе вспомнил про Запорожскую Сечь. Тогда же появился на карте и Озерновский, а до того это был единый поселок, Унтербергеровское.

Несмотря на то, что мы выше назвали эти земли буферными между ительменами и курилами, здешнее племя ительменов считается наиболее чистым и образцовым - как по языку, так и по генетическому типу. Их имя - Хуиггоай. Дольше всего они не подчинялись русским, не давали им построить здесь ни одного поселения. Обратите внимание, что и Атласова тормознули выше Озерной реки, дальше на юг не пошел, хотя много ли оставалось ему до естественного предела?

Незадолго до прихода русских на полуострове началась большая война. Начали ее коряки, напав на Камчатку со стороны западного побережья. Ительмены раскололись. Некто Шандал претендовал на верховное главнокомандование, но не снискал авторитета; племя возле Озерного использовало войну как предлог к сепаратизму. Долина реки Опалы стала местом сражений. Несколько гор и сопок вокруг нее до сих пор носят имена в честь тех битв, но я не знаю, какие именно. В довершение айны на своих летучих кораблях наводили ужас на неповоротливых обитателей суши. Бились дубинками, стреляли из луков, тыкались копьями с костяными наконечниками. Часто вместо дубин использовали пенисы моржей.

Русское вторжение заставило ительменов прекратить междуусобицы, и сплотиться против общего врага. В 1731 году, во время великого восстания ительменов против русских колонизаторов, каждая сопка в районе Озерновского была превращена в укрепрайон. Особая причина им взволноваться была в том, что только в 1730 на них наложили ярмо дани, которое несли они с непривычкой. После подавления восстания, однако, они позволили себя крестить, и к 1740 году здесь все поголовно были христиане. Стеллер так описывает их быт. Ловят осетра. Плавают по реке Озерной к морю, как по проспекту, туда-обратно, тратя на путь не более дня. Добывают из реки жемчужин, впрочем, редких и некрасивых. Самородная медь, мел, пригодный для письма - все эти ископаемые своей земли были им не нужны. Зато они ели белую глину, похожую на творог; ею и русские потом не брезговали.

Есть красивая легенда про остров, который лежит в море против Озерной (рисунок 32; на фото, правда, острова не видно), и скалы, стоящей посреди Курильского озера. Якобы остров Уякозач, который в море, некогда стоял посреди озера. Но, поскольку прочие горы над ним насмехались за его колоссальные размеры и неуклюжесть, он пошел к морю, проторив за собой русло реки Озерной, на память же о себе оставил посреди озера скалу, которую назвал Учичи или Нугуык, что значит Пуп Земли. Легенда о Пупе Земли есть на острове Пасха, который, кстати, тоже в Тихом океане. И, хоть он бесконечно далеко отсюда, но - ведь пришли же айны из Австралии? Может, это их легенда?

Сейчас Озерновский - наверное, самое жалкое место, которое я видел когда-либо в жизни (рисунки 33,34). Поселок жил заводом, завод сейчас стоит, ради нас, впрочем, рабочих согнали, заставили поработать. Поселок разрушается. Нравы дикие. И даже Охотское море не радует... Я вышел на несколько минут на берег. Солнце уже садилось. Волны бились в остов корабля, севшего на мель в устье Озерной. Тучи птиц с печальными криками летали над свалкой, в которую превратились берега. Финал всякой колонии.

Назад в Петропавловск

Летим несколько иным маршрутом, именно, взлетев из Озерновского, сразу отрываемся от океана, и берем курс вглубь материка, надеясь проскочить мимо горных кряжей, которые чуть расступились, чтобы дать нам проход к Петропавловску. Летим вдоль Озерной. На горизонте вырисовываются горы Голыгинского хребта (рисунок 35). Вдруг - Курильское озеро бросается в иллюминатор, неожиданно (рисунок 27). Мы как раз набрали высоту, и оно кажется совсем небольшим, хотя его размер - километров 12.

Летим вдоль сопок Ильинская и Желтовская высотой под 2 километра (рисунок 36). Какие уж тут сопки, горы, суровые горы, покрытые снегом. Горы не кончаются. Ксудач, Лукина, Ходутка... Пролетаем над жерлом вулкана (рисунок 37). Вы когда-нибудь летали над пастью ада? Пасть, правда, сыта и спит. Пейзажи космические (рисунки 38,39). Все красивое бесполезно. Все бесполезное необитаемо, и потому красиво.

Увы, больше мне не пришлось видеть что-то на Камчатке. Не был я ни в Долине гейзеров, ни на Командорах, ни у коряков. Что ж, командировка - она и есть командировка, приходилось много работать. Да и на Командоры, например, уже в октябре не летают. Можно улететь, и застрять на неделю, потому что окна хорошей погоды бывают редко, как улыбки солнца.

Если вы не прочитали еще мой исторический очерк, вы можете сделать это сейчас. Если уже сделали это, мне остается только понадеяться, что вы не зря потратили ваше время.

Евгений Арсюхин,

март 2003