“Глядя на Бахчисарай, путник кладет палец на уста и лишается мыслей”. Эвлии Челеби, турецкий путешественник, 1666 г.

“В то время наши люди были в таком сердце, что никак невозможно было удержать, чтоб в Бахчисарае и в ханских покоях огня не подложили…” Миних – о погроме Бахчисарая в 1736 году русскими войсками.

“Невежество и злая воля преуспели”. Архитектор Н. Кондаков – о “реставрации” 1820 года.

В августе 2001 года я приехала в Бахчисарай, заряженная большими ожиданиями и восторженными рассказами Евгения, который, впрочем, остался в Москве и сам в Бахчисарае никогда не бывал.

Бахчисарай разочаровал. Но это – обычное ощущение, которое выносят путешественники оттуда, поскольку все ждут увидеть нечто другое. “Дворец хана” - в этих словах заключена монументальность. А видишь легкие, как говорят архитекторы, павильонные постройки, нечто воздушное, ускользающее. И еще – бедновато. Однако, за обоими наблюдениями скрываются серьезные причины. Легкость построек продиктована климатом, а также более утонченным, нежели у европейцев, вкусом. Величественное не обязательно должно выражаться в тоннах камня и погонных метрах стен. Важнее идея, заложенная архитектором, резчиком камня, и блажен тот, кто поймет эту идею. Таков фонтан слез. Такова вся архитектура дворца, и восприятие европейца – не более, чем показатель неразвитости европейского воображения. Что же до бедности, то ведь не зря путешественник 17 века, прибывший из Стамбула, центра, куда стекались тогда богатства Востока, писал, что Бахчисарай своим великолепием превосходит все виденное им. Дворец просто-напросто был разграблен, а в русское время, например, в начале 19 века, еще и отвратительно отремонтирован: росписи в ложно понятом “восточном” духе малевали даже отставные унтер-офицеры.

Пару слов об истории. Когда Золотая орда превратила Крым в свой улус, столицей стал город Кырым, который так и писался на монетах 14 века. Теперь это поселок Старый Крым. После в Орде взяли верх центробежные тенденции, Крым становится самостоятельным ханством наряду с Казанским ханством, Астраханским, Ногайской ордой, Сибирским ханством. Вышеперечисленные вскоре исчезли с карты, покоренные Россией. Крымское ханство, пользуясь поддержкой Стамбула, просуществовало до конца 1783 года, и, покуда стоял Бахчисарай, можно сказать, стояла и Орда.

В Бахчисарае на всем протяжении истории сидела династия Гиреев, берущая начало в роде Чингис-хана. Бахчисарай – в переводе, “Дворец Сад” (бахчи+Сарай). В названии налицо перекличка с названием столицы Золотой Орды, Сараем, который к моменту основания Бахчисарая лежал в руинах. Упоминание о садах должно было подчеркнуть, что этот Сарай, в отличие от первого, лежит в местности куда более приятной. Крым – не степи у дельты Волги.

С 1440-х годов, когда на престоле утверждается потомок Чингис-хана то ли в 9-м, то ли в 12-м колене, великий Хаджи Гирей, можно начать историю собственно ханства. Он приказал перенести столицу из Кырыма в Кырк-Ор (Чуфут-Кале), где я также побывала: он находится минутах в 20-ти ходьбы в сторону гор. На месте Бахчисарая тогда были сады и кладбища. Столица начинает строиться в Бахчисарае при Сахиб-Гирее, около 1532 года. Впрочем, и казна, и монетный двор продолжают оставаться в Кырк-Ор, так что столица ханства была по сути двойным городом.

В 1475 году Турция захватывает часть Южного Крыма, в 1478 году Гиреи признают вассалитет Стамбула – после того, как крымского хана продержали в столице Порты в заложниках и отпустили, когда тот был уже согласен на все. Впрочем, в дальнейшем это был союз полных единомышленников – против Руси, которая, в свою очередь, ставила своей целью истребить Гиреев во что бы то ни стало. Гиреи и русские цари то называли друг друга “братьями”, то проклинали друг друга, но всегда оставались врагами. В расцвете земли Крымского ханства простирались от Измаила на Западе до Азова (Азака) на Востоке, от Средней Украины на Севере до оконечности Крыма на юге (рисунок 1). Набеги крымцев держали в постоянном страхе Москву. Не было года, чтобы Крым не беспокоил Русь. Я с удивлением узнала, что даже губернатор Красноярска издавал особые распоряжения на случай, если Крым прорвется туда. Москва была осаждена на самом деле, и даже взята. Битва при Молодях, которой мы посвятили особый проект на этом сайте, была, напомню, также с Крымцами. В 15 веке под патронаж Стамбула попала даже Казань, создав общий фронт против московской экспансии. Отголоски этого альянса видны до сих пор – турецкие деятели принимают подчас в делах поволжских субъектов Федерации самое активное участие. В свою очередь, Москва нанимала представителей тюркских племен, противостоящих дому Гиреев, и побуждала их деньгами и уговорами воевать с Бахчисараем. Их назвали казаками. Впрочем, Москва часто предавала казаков, когда понимала, что может обойтись без них.

Несмотря на то, что строительство Бахчисарая началось в первой трети 16 века, большинство того, что мы сейчас видим – это 18 век, в лучшем случае 17-й. Дело в том, что строить, и хорошо, в Бахчисарае продолжали до последних лет, даже в 18 веке, когда положение ханства было совсем плохим. Финал был таков: в 1774 году Россия победила Турцию, так, что та устранилась от крымских дел, и Бахчисарай стал как бы независим от Стамбула. Эта независимость ему дорого обошлась: уже в 1783 году Россия смещает последнего потомка Чингис-хана, Шахин-Гирея, обещая ему персидский трон, но, конечно, обманывает, и в Бахчисарае начинается сначала вакханалия разрушения, потом – восстановление, не менее плачевное, чем меч и огонь.

Но начнем рассказ о памятниках.

Путника встречают главные ворота (рисунки 2 – вид снаружи, 3 – изнутри). Подробностей об этом сооружении нам найти не удалось, наверное, это 18 век, судя по виду.

Еще издали видишь два минарета (рисунки 4 и 5), которые суть Большая ханская мечеть, или Хан-Джами, то есть просто “Мечеть Хана”. Само здание, служащее основанием минаретам, обветшало. На мечети написано, что она построена Селямет-Гиреем в 1740 году, но на самом деле она старше, а в ту дату была просто реставрирована после пожара 1736 года, поскольку путешественники фиксируют мечеть на этом месте еще в 1578 году. Минареты сложены из каменных блоков, скрепленных свинцом – распространенная практика в Крыму в те годы.

Прежде дворца зайдем в гарем (рисунок 6). С ним та же история, что и с Хан-Джами: восстановлен после пожара 1736 года, но сохранились и детали 16 века. Гарем – это не какая-то тюрьма, а просто женские покои, то, что в античной Греции называлось “гинекей”. Все традиционные культуры знают разделение дома на мужскую и женскую половины, что продиктовано стремлением защитить права женщин – доступ в женские покои был дозволен не всем, и не всегда. Само слово “гарем” – арабское, и значит “запретное”. В Бахчисарайском дворце было четыре гарема - по одному для каждой из жен хана, но уцелел только один. В гареме, в свою очередь, была летняя и зимняя части. Летняя – террасы, где так хорошо наслаждаться прохладой в жару (рисунок 7). В зимней части тоже уютно (рисунок 8).

Самое интересное начинается во дворце (рисунок 9). Источники, мне доступные, сходятся на том, что это - 17 век с большой долей перестроек в 18-м. Внутри дворца – красивые интерьеры, которые своей миниатюрностью напоминают китайские. Впрочем, китайскому подражали в Крымском ханстве сознательно, считая этот стиль за образец изящества. Поскольку экскурсия оставляла желать лучшего, я ограничусь тем, что приведу фотографии, сделанные внутри дворца (рисунки 10-16).

Дворец окружил собой внутренний садик. В него ведет дверь, небольшая, но гордо названная Железным порталом (Демир-Капу, рисунок 17), которая суть самое старое сооружение дворца, дошедшее до наших дней. Его построил итальянский мастер Алевиз около 1503 года, который вообще-то ехал в Москву, чтобы по заказу Ивана III строить там храмы. Около 1500 года посольство выехало в Московию, но его задержали в Крыму на год, чтобы мастера поработали и на хана. Специалисты считают, что, будь этот портал размещен в самой Италии, он и тогда блистал бы в окружении памятников этой богатой на чудеса архитектуры страны. Надпись на нем содержит имя Менгли-Гирея, его отца Хаджи-Гирея, названных “султанами двух материков и хаканами двух морей” (хакан – старый тюрский термин, берущий корни еще в Великой Булгарии), а также дату 909 хиджры=1503 AD. На фото, впрочем, надписи не видны.

Другие интересные ворота ведут в зал Дивана, то есть совета, перед которым сидели в свое время в тенечке сановники и ждали приглашения внутрь. Золотая надпись на них хорошо видна на фото, хотя сам снимок смазанный – из-за толкотни (а народу во дворце море, и все глазеют по сторонам и мешают друг другу). В ней сказано, что дверь сооружена Селямет-Гиреем сыном Хаджи-Селим-Гирея, в 1156 хиджры=1742 AD (рисунок 18).

Настало время сказать о знаменитом фонтане слез (рисунок 19). Он также мал, как и все в этом дворце, так, что не веришь, что столь небольшое сооружение имеет такую славу. Ею оно обязано Пушкину, которому рассказали красивую легенду, запутавшую историю этого фонтана, и он ее растиражировал. Аутентично фонтан называется Сельсебиль, или Райский источник. Он построен, очевидно, около 1764 года, и его авторство приписывается знаменитому мастеру Омеру. Это, таким образом – закат ханства, но, видимо, только политический – творческие силы не покинули крымцев до самого конца. Говорят, что фонтан сооружен в память о наложнице Крым-Гирея Диляре, в которой видят разных исторических лиц (считают даже ее русской), хотя на фонтане среди многочисленных надписей имени Диляры нет. Надписи говорят, что “хан тонкостью ума нашел воду и устроил прекрасный фонтан”. Крым всегда страдал от безводья. Далее – “если кто-то хочет, пусть сравнит – мы сами видели Дамаск, Багдад. О, шейхи! Кто будет утолять жажду, пускай сам фонтан языком своим скажет хронограмму – “приди, пей воду чистейшую, она принесет исцеление”. Нижняя надпись – “там, в райском саду, праведники будут пить воду из фонтана Сельсебиль”. Как видим, это целый клубок символики, и коранической, и исконно тюркской. Вода=жизнь, особенно для обитателей степи, и это вошло в плоть и слово народа Крыма. Примечательно, что, побывав в Эрмитаже через несколько месяцев, я вдруг в коридоре увидела … копию фонтана слез! Он создан в 1850-е годы. Мотив потока воды, разбитого на капли, который то сходится, то расходится, понравился своим изяществом обитателям царского дворца Петербурга, которые к тому времени успешно добили южный дворец в Бахчисарае.

Золотой фонтан – Магзуб – производит еще большее впечатление (рисунок 20). Он сооружен в 1733 году, о чем говорит одна из надписей на нем, упоминающая также хана Каплан-Гирея. Другая надпись – цитата из Корана: “И напоил их Аллах напитком чистым”. “Их” – это райских юношей.

Мне очень хотелось попасть на ханское кладбище, но вход туда был закрыт, шли раскопки, и я сделала лишь одно фото через решетку (рисунок 21). Мне в объектив попало лишь надгробие Селим-Гирея (1747 год), которое почему-то очень охотно воспроизводят во всех путеводителях.

Пожалуй, это все. Сознавая, что Бахчисарай дал мне куда меньше, чем мог, в силу забвения, которым окутан дворец несмотря на старания реставраторов, я попыталась как-то оживить дворец, приблизить его к себе. Чтобы это сделать, важно найти какие-то особые детали. Вот, скажем, пифосы, то есть сосуды для хранения зерна, сложенные у стенки одного из двориков (рисунок 22). Такими были и античные пифосы, мое наблюдение свидетельствует, что и в 16 веке как минимум были живы технологии, подаренные крымчанам еще древними греческими поселенцами.

Потом я вышла через центральную калитку, завернула за угол, где на плане значились ханские бани, или Сары-Гюзель, и увидела там всего лишь руины, усеянные подъемным материалом. Это также одно из старейших сооружений, 1532 год. Оно служило по своему назначению до 1924 года, но, видимо, надорвалось. Бани были клубом, где тусовалось все население города. Мне удалось поднять здесь немного древности. Это, прежде всего, три обломка черепицы (рисунок 23). У одной изнутри видно рифление. Местные мальчишки, которые сначала доброжелательно наблюдали за моими поисками, а потом помогали, сказали, что это – “обломки сосудов”, что, конечно, неверно. Полагаю, черепки поздние, о чем говорит как свежесть раствора, следы которого в изобилии встречаются поверх, так и хорошая глина без примесей. Раствор был известковым – в одном месте виден даже доисторический моллюск, который попал в состав “цемента”. Интересно, что точно такую же черепицу привез Евгений из Стамбула, прямо с территории дворца султана Оттоманской порты (рисунок 24). Он поднял свои фрагменты у крепостной стены, построенной еще византийцами, но сама черепица, конечно, поздняя, турецкая.

В этой связи припомним рассказ летописей, что после пожара дворца, устроенного бывшими “в сердце” вояками Миниха в 1736 году, “Портою были присланы мастера и материал”, дабы быстро все восстановить. Возможно, эта черепица приехала прямо из Стамбула, и тогда ее можно датировать между 1736 и 1783.

Интересны 5 фрагментов фаянсовой керамики – один крупный (рисунок 25), остальные совсем мелкие (рисунок 26), все одного типа: подглазурная голубая роспись. Рисунок несколько грубоват. Роспись такого вида обычна для так называемого “турецкого” стиля, что говорит, конечно, лишь о времени, но не о месте производства. Большой обломок был донцем тарелки, его роспись можно представить практически полностью.

Уточнить его датировку можно, опираясь на статью С. Беляевой и В. Якубова о турецком фаянсе 16-18 веков из Очакова. Вот что они пишут о посуде начала-середины 18 века: “Характерно наличие плотного, хрупкого черепка белого цвета, с толщиной стенок, не превышающей 0,4-0,5 см. Изделия украшались рельефной резьбой в виде мелкой ромбовидной сетки, преобладало высокое качество глазури. Орнамент растительный, а также геометрический, иногда доходит до примитива. Выполнен он синим кобальтом по белому фону и покрыт прозрачной глазурью.” Думаю, аналогия найдена, понятна и датировка – начало-середина 18 века. Приводим рисунок из этой работы (рисунок 27). На нем, впрочем, именно такого рисунка росписи нет.

Вот и все, пожалуй. Евгений, который посмотрел мои фотографии, сказал, что дворец в Бахчисарае превосходит по впечатлению дворец паши в Стамбуле, который он видел летом 1998 года. Теперь он рвется в Бахчисарай.

Один русский ученый 19 века сказал, что в Бахчисарае с вершин минаретов смотрят века унижения. Он имел в виду – русских, которые испытывали жесткий военный прессинг Крымского ханства. С тех пор случилось то, чего он вряд ли мог предположить – депортация крымских татар в годы Второй мировой войны. Теперь они возвращаются, и вступают в конфликт с теми, кто успел занять их место. Да, века унижения, но – унижения кого? Сегодня эти слова естественней отнести к самим крымским татарам. Впрочем, тут досталось всем по очереди, а заложниками стали камни – дворец горел, его уродовали, но то, что летом 2001 года я видела хоть бы и немногое, но все же прекрасное, вселяет некоторый оптимизм. Дворцы не горят. Жаль, что только они.

Наталия АНДРИАНОВА

Приложение:

Пользуясь случаем, хотел бы здесь опубликовать два любопытных предмета, которые поступили мне из Крыма. Это – две медные прямоугольные пластинки с нанесенными на них небольшими тоже прямоугольными штампами. Полагаю, что это – весовые гири (рисунок 28). Их вес – 1.98 грамм и 1.93 грамма, и близость этих цифр также говорит о том, что это – два разновеса одной системы.

Надписи на гирях не удается пока прочитать достаточно хорошо. На одной вроде бы видно слово “адил”, то есть “точный”, “законный”, “утвержденный”. Слово на другой гире больше всего напоминает слово “уахид”, то есть “один”, там есть также то ли цветочный ободок, то ли цифры, но края штемпеля невозможно рассмотреть из-за непрочекана. Я, впрочем, не могу поручиться за это чтение.

Легкий, свободный почерк говорит за то, что эти разновесы можно датировать примерно 17-18 веками.

Я не знаток весовой системы Крымского ханства, поэтому мне трудно дать интерпретацию этим гирькам и вписать их в метрический контекст. Попробуем, однако, сделать некоторые выводы.

В работе П. Лебедева, посвященной монетам Саадата Гирея (1523-1532, см. “Древности Нижегородского Поволжья”, т. 2) исследователь пишет, что и серебряные, и сделанные из меди акче этого правителя придерживались одной весовой нормы в 0.57 г. Публикации более поздних монет мне пока недоступны. В моей коллекции имеется монета Гиреев из меди 117(2?) года=1758/9 AD весом 0.65 грамма (и хорошей сохранности), что говорит об устойчивости этой весовой системы до самого конца чеканки Гиреев в 18 веке. Коли так, то в нашем разновесе содержится: 1.98 (берем самый большой вес из двух) : (0.57-0.65) = 3.04-3.47 номиналов акче. Показательно, что круглая цифра 3 получена после деления веса наших гирь на вес акче 1758/9 года из нашей коллекции, к каковому времени можно отнести и наши гири.

Таким образом, мы, кажется, вправе предположить, что такие гири заключали в себе 3 веса акче. Если припомнить, что акче в 18 веке чеканились почти из чистой меди, так, что такие монеты обращались по несколько завышенному курсу, можно счесть, что ratio меди к “серебряной”,а на деле медной монете составляло 1:3. Это невысокое соотношение, если бы речь шла о действительно серебряных монетах (как мы помним, в эпоху Золотой Орды оно составляло 1:16 – “16 пул=данг”, но та денга-дирхем была на самом деле из хорошего серебра). Для монет, обращающихся по завышенному курсу, это – вполне нормальное и даже хорошее соотношение.

Как могли использоваться такие гири, в чем был смысл их изготовления? В феодальных государствах была принята чеканка монеты из металла, принесенного любым человеком на монетный двор. Из этого металла брали некоторую часть в пользу казны, на остальное делали монеты и отдавали этому человеку. Так было на Руси, нет оснований полагать, что эта практика не могла иметь место в Крымском ханстве. Мы можем предположить, что, в случае, когда человек приносил на монетный двор чистую медь, ее взвешивали такими гирьками, имея в виду, что за вес одной такой гирьки, он получает одну биллоновую монету, для выплавки которой мастера добавляли небольшое количество серебра, может быть, не больше нескольких процентов. Это было довольно выгодно для обеих сторон. Для государства было хорошо получить доход в размере двух акче на каждые без малого два грамма меди – ведь остальная медь уходила в казну. Человек же, относя на двор медный лом, получал взамен реальные деньги. Государство, таким образом, брало свой доход скорее за работу – плавку, чекан, а также за гарантию, овеществленную в монетном штемпеле.